Бун пожал плечами.

— Идет. Просто мне всегда казалось, что с людьми, пишущими такое барахло, должно быть что-то неладно.

— Насколько я понимаю, ты приехал сюда не для того, чтобы обсуждать мою литературную карьеру, — сказал Рикс. — В чем дело?

Бун помедлил, сделав глоток. Затем тихо сказал:

— Мама хочет, чтобы ты приехал домой. Папе стало хуже.

— Какого черта он не ляжет в больницу?

— Ты знаешь, что папа всегда говорил. Эшер не может жить вне Эшерленда. И, глядя на тебя, братец Рикс, я думаю, он прав. Должно быть, что-то есть в воздухе Северной Каролины, раз ты так сильно сдал с тех пор, как ее покинул.

— Мне не нравится имение, мне не нравится Лоджия. Мой дом — в Атланте. Кроме того, у меня есть работа.

— Ты, кажется, сказал, будто закончил очередную книгу.

Но если она не лучше трех предыдущих, никакая доработка ее не спасет.

Рикс мрачно улыбнулся.

— Спасибо, обнадежил.

— Папа умирает, — сказал Бун, и огонек гнева промелькнул в его глазах. — Я делаю для него все, что в моих силах, и все эти годы я старался быть рядом с ним. Но теперь отец желает видеть тебя. Не знаю, почему он так решил, особенно если вспомнить, как ты отвернулся от семьи. Должно быть, хочет, чтобы ты был рядом, когда он будет умирать.

— Тогда, если я не приеду, — ровно ответил Рикс, — может быть, он и не умрет? Что, если отец встанет с кровати и опять займется лазерными пушками и бактериологическим оружием?

— О боже! — Рассердившись, Бун вскочил со своего места. — Не надо разыгрывать передо мной святошу, Рикс! Этот бизнес подарил тебе лучшее поместье в стране, накормил тебя, одел и послал учиться в самую престижную бизнес-школу Америки! Толку из этого, правда, не вышло. И никто не говорит, что ты непременно должен будешь идти в Лоджию, если приедешь. Ты ведь всегда безумно боялся Лоджии. Когда ты там заблудился и Эдвин вытащил тебя оттуда, твое лицо напоминало зеленый сыр… — Бун осекся — ему вдруг показалось, что Рикс сейчас бросится на него через стол.

— Мне помнится нечто иное, — с напряжением в голосе сказал Рикс.

Несколько секунд они пристально смотрели друг на друга. Рикс вспомнил сцену из своего детства. Брат обхватил его сзади и повалил ничком на землю, придавив коленом так, что лицо Рикса погрузилось в грязь Эшерленда и стало трудно дышать. Он еще и издевался: «Подъем, Рикси, что же ты не встаешь, а, Рикси?»

— Хорошо. — Бун достал из внутреннего кармана пиджака авиабилет первого класса до Эшвилла и бросил его на стол. — Я повидал тебя и сообщил все, что должен был сказать. Это от мамы. Она думала, что, быть может, у тебя осталась хоть капля жалости и ты навестишь папу на смертном одре. Если нет, пусть останется на память. — Он подошел к двери, затем обернулся. — Да катись ты в свою Атланту, Рикси. Возвращайся в выдуманный мир. Черт, да ты и сам уже выглядишь как выходец из могилы. Скажу маме, чтобы не ждала тебя. — Он вышел из номера и закрыл за собой дверь. Его кожаные ботинки заскрипели в коридоре.

Рикс сидел, уставившись на скелет. Тот усмехался ему как старый друг, как знакомый по многочисленным фильмам ужасов. Символ смерти. Скелет в шкафу. Кости, спрятанные под полом. Череп в шляпной картонке. Мертвая рука, тянущаяся из-под кровати. Кости, лезущие из могилы.

«Мой отец умирает, — думал Рикс. — Нет, нет. Уолен Эшер слишком упрям, чтобы сдаться смерти. Они с ней закадычные друзья. Они заключили джентльменское соглашение.