Постучала к одним соседям, потом к другим. Никто не ответил. Только занесла руку, чтобы постучать в восьмую квартиру, как дверь на цепочке приоткрылась и в щелку выглянула старушка.

– Чего шумишь? Если что продавать, то иди отсюда. Нам ничего не надо.

– Я ваша новая соседка из шестой квартиры. – Ника поспешила представиться, пока старушка не захлопнула дверь перед ее носом: – Вероника Селезнева, – увидев, что соседка сняла цепочку и приоткрыла дверь шире, девушка приободрилась. – Не подскажете, где можно взять ключ от домофона?

– Давно тут никто не жил. – Женщина оказалась не такой старой, как показалось вначале. Просто в мешковатом халате и слегка растрепанная. Лицо морщинистое, еще хранящее следы былой красоты. Глаза выцвели, став почти белыми. Тонкие губы, химическая завивка на коротких волосах причудливого фиолетового оттенка. – Как, говоришь, тебя зовут?

Ника была уверена, что старушка прекрасно расслышала ее имя, но решила не вредничать и представилась еще раз.

– Вероника Селезнева. – Она силой подавила внезапное желание добавить: «Ваша светлость». Осознав, что чуть не ляпнула, внимательней присмотрелась к «старушке», а то знала она одну такую «бабушку» и ее друга «дедушку». Неужели та самая колдунья?

– А ты не смотри. Заходи, чаю выпьем. Надька позвонила, сказала, что ты едешь, так я все глаза проглядела. – Старушка улыбнулась: – Заходи-заходи, чего встала? Или думала, тебя оставят без присмотра?

Ника шагнула в коридор чужой квартиры, осматривая старинную мебель красного дерева и обитые китайским шелком стены. Старушка пошаркала на кухню по мозаичному паркету и засуетилась у плиты, ставя начищенный до блеска медный чайник на газ.

Кухня такая же большая, как и у нее в квартире. Старинный, как и вся обстановка, гарнитур, антикварный круглый стол, четыре стула на изогнутых ножках. На столе – белоснежная скатерть. Вазочка с печеньем и конфетами. На окнах – невесомые занавески и отодвинутая на одну сторону подвязанная шнуром с кистью тяжелая портьера.

– Достань из буфета чашки. – Старушка оглянулась, когда Ника не двинулась с места. – Я не представилась?

– Нет.

– Зови меня бабушка Настасья. И посуду достань. Чайник уже вскипел.

Ника больше не верила во всяких «бабушек», но чашки достала. Вместе с блюдцами. Еще заварочный чайник и маленькую вазочку с рафинадом. Посуда была из тончайшего белоснежного фарфора без всяких украшений. Девушка даже представить боялась, сколько все это может стоить. Понимала, что зависть – плохое чувство, но ничего не могла с собой поделать. В доме у бабушки Настасьи было красиво и очень уютно, ей до такого свою квартиру красить и красить. И работать лет двести, чтобы накопить, при нынешних-то зарплатах, на такую посуду и обстановку.

Хозяйка тем временем достала банку с чаем, засыпала в чайник две ложки с горкой и залила кипятком.

– Не стой, садись. Пока заваривается, как раз и поговорим. А то знаю я вас, молодых. Ни минуты на месте не сидите, все спешите куда-то.

Ника села. С одной стороны, она не боялась странной соседки. С другой – чувствовала себя под ее взглядом очень неуютно. Бабушка Настасья устроилась напротив, сложив сухие морщинистые руки перед собой.

– Слышала я о том, что ты учудила. Нехорошо. Хотя намерения похвальны.

– Вам бабушка рассказала?

Женщина разлила по ча