Увидев распухшие соски слонихи, он содрогнулся, но все же, пересиливая страх, осторожно сжал один из них двумя пальцами и потянул. Джахану не раз приходилось доить коз, и он надеялся, что со слонихой надо действовать сходным образом. Но в горшок не упало ни капли молока. Тогда он с силой сжал сосок всей ладонью. Пакиза пошевелилась, едва не столкнув его с бочки. Мальчик решил применить иной способ. Задержав дыхание, он схватил сосок губами и принялся сосать. Но как только первые капли коснулись его языка, Джахана вырвало. То, что молоко слонихи окажется таким отвратительным на вкус, стало для него полной неожиданностью. Вторая и третья попытка оказались столь же неудачными, как и первая. Ему никак не удавалось преодолеть себя. Никогда прежде он не пробовал ничего, хотя бы отдаленно напоминавшего по вкусу молоко слонихи – невероятно густое и жирное, сладкое и кислое одновременно. Джахан взмок от пота, голова у него шла кругом. Он попробовал повторить попытку, зажав нос платком, и это помогло. Дело пошло на лад. Он сосал и сплевывал молоко в горшок, сосал и сплевывал. Когда горшок наполнился примерно на треть, мальчик спрыгнул с бочки и, довольный собой, понес угощение детенышу.

В тот день ему пришлось доить слониху еще множество раз. Молоко, добытое с великим трудом, слоненок поглощал одним жадным глотком. Проделав этот трюк раз десять, Джахан решил, что заслужил отдых. Сидя на земле и потирая усталые челюсти, он наблюдал за новорожденным. Тот тоже посматривал на мальчика, и рот его изгибался так, что со стороны казалось: детеныш приветливо улыбается. Мальчик улыбнулся в ответ. Вот у него и появился молочный брат, подумал он.

– Я назову тебя Чота – Малыш, – сказал он. – Но имей в виду: ты все равно должен вырасти большим и сильным. Договорились?

Слоненок издал забавное короткое урчание, как видно в знак согласия. И мальчик понял: даже если этому слону предстоит долгая жизнь и другие люди пожелают переименовать его на свой вкус, он уже никогда не признает иного имени. До конца своих дней будет откликаться лишь на имя Чота, данное ему Джаханом.

В последующие три недели слоненок так вырос, что мог сосать мать самостоятельно. Вскоре он уже бегал по двору, гоняясь за курами, распугивая птиц и с упоением познавая окружающий мир. Все женщины, живущие в доме, холили и лелеяли малыша, умиляясь его проказам. Вскоре стало ясно, что это отважный слон, который не боится ни ударов хлыста, ни раскатов грома. Лишь одно на свете вселяло в Чоту ужас: раскатистый рык, который иногда доносился из глубин леса; рык, подобный шуму каменистого горного потока. То был голос тигра.

– Ну а что же случилось после? – спросила Михримах.

Однако, прежде чем Джахан успел открыть рот, вмешалась няня:

– Уже поздно, свет очей моих. Ваша мать может вернуться в любой момент.

– Ты права, дада, – вздохнула девушка. – Нам пора идти.

Она поднялась на ноги, одернула платье и легкой, танцующей походкой двинулась по дорожке. Хесна-хатун некоторое время молча смотрела ей вслед. А когда Михримах отошла так далеко, что уже не могла разобрать ее слов, она заговорила. Голос няни был тих, почти нежен, и грозный смысл сказанного дошел до Джахана лишь после того, как верная спутница Михримах скрылась из виду.

– Глаза цвета гиацинта. Молочный брат слона. Ты странный парень, индус. А может, ты просто искусный лжец? Если это так, если ты обманываешь мою добрую, доверчивую девочку, можешь не сомневаться – тебе придется об этом горько пожалеть.