— Да, возможно. Судя по размеру шкатулки, в ней действительно могла лежать такая книга. Конечно же, для книги это был бы замечательный футляр. — Джеван взглянул в лицо племяннице и мрачновато усмехнулся. — Жаль, что ее утратили прежде, чем дядя Уильям оказался в Триполи, к тому времени, осмелюсь предположить, шкатулка прошла через много рук и служила для самых разных целей. Там, в тех землях, жизнь довольно тревожная. Куда проще насадить христианство, нежели потом взрастить его.

— Я рада, что в шкатулке оказались серебряные монеты, а не какая-то ветхая книга. Что бы я с ней делала? Ведь читать я не умею.

— Книги стоят довольно дорого. Особенно если красиво написаны и изукрашены. Но я рад, что ты довольна своим приданым, и желаю тебе воспользоваться им с наибольшей выгодой.

Фортуната ладонью провела по полке и, нахмурившись, взглянула на испачканные пылью пальцы. Вот точно так же монахи, проведя пальцем по кожаной подстилке, пристально вгляделись в голубоватый мелкий порошок, обнаружив нечто значительное в таком ничтожном, казалось бы, предмете. Фортуната заметила поблескивающие на солнце золотые пылинки, но не могла взять в толк, что бы это значило. Рассмотрев их внимательно, девушка стряхнула с ладони тончайшую бархатистую пыль.

— Здесь пора сделать уборку, — сказала она. — Ты все содержишь в порядке, но забываешь про пыль.

— Да, можешь прибраться, когда будет время, — разрешил дядюшка. — Пыль накапливается постоянно, а выделанные кожи имеют свою, особую. Она постоянно вокруг меня, я дышу ею и потому не замечаю. Если хочешь, пожалуйста, вытри ее.

— А в твоей мастерской, наверное, еще больше грязи, — продолжала Фортуната. — Ведь там ты скоблишь кожи, и с них капает после мытья в реке, не говоря уж о мокром песке и глине на полу… А соскобленная шерсть, а запах… Представляю! — Фортуната наморщила нос.

— Ну уж не настолько, милая госпожа! — рассмеялся дядюшка, глядя на ее брезгливую мину. — Конан прибирает в мастерской довольно часто, и я ему хорошо плачу за это. Следовало бы обучить его моему ремеслу, но он слишком занят на пастбище. Он парень неглупый и уже многое знает о том, как делается пергамент.

— Конан сейчас сидит в крепости, под замком, — напомнила Фортуната. — А шериф все ищет человека, который мог бы видеть его на пути к пастбищу в день убийства. Как ты думаешь, Конан мог убить?

— А кто бы не мог, — с безразличием ответил Джеван, — в зависимости от обстоятельств… Хотя, конечно, вряд ли Конан — убийца. Рано или поздно его выпустят. Ничего с ним не случится, если он там попотеет от страха несколько дней. А уборка в мастерской подождет. Итак, госпожа, вы готовы ужинать? Я запираю лавку, и пойдем.

Но Фортуната как будто его не слышала. Она внимательно обвела взглядом полки и столик, на котором были сложены разрезанные и подровненные листы бифолии, предназначавшейся для написания огромной кафедральной Библии. Но более всего ее интересовали сложенные втрое пергаменты, из которых могли бы получиться книги, подходящие для ее шкатулки.

— Дядюшка, у тебя же есть книги такого размера, правда?

— Этот размер используют наиболее часто, — сказал дядюшка. — Лучшая из моих книг именно такого размера. Она сделана во Франции. Бог знает, как она оказалась на благотворительной книжной ярмарке в нашем аббатстве. Но почему ты спрашиваешь?

— Твоя книга могла бы поместиться в моей шкатулке. Мне бы хотелось тебе ее подарить. У тебя есть возражения? Шкатулка красивая и очень дорогая, и ей следует остаться в фамильном владении.