Фортунате хорошо было известно, как тут и что расположено, где размещены лохани с раствором извести — первый для кож, которые только что принесли с реки, и второй — уже для выскобленных кож, на которых с обеих сторон не осталось ни щетины, ни комочков плоти. Окончательную промывку проводили в реке, после чего кожи натягивали на рамы и сушили на солнце, а потом опять тщательно скоблили пемзой и мыли. Джеван сегодня пользовался только одной рамой: кожа, натянутая на ней, была гладкой и теплой на ощупь.

Фортуната подождала несколько минут, чтобы глаза привыкли к сумраку. Слабый свет пробивался в щели ставен. Толстая соломенная крыша, нагретая солнцем, провисала на своих опорах, в помещении было душно.

В мастерской Джевана, несмотря на тщательно поддерживаемый порядок, было негде повернуться: лохани с известковым раствором, сети для промывки кож в реке, охапки кож на различных стадиях выделки, сушильные рамы, подставки для ножей, пемза, тряпки, которыми он вытирал кожи… На столе стояла масляная лампа — на случай, если хозяину мастерской придется заканчивать работу поздно вечером, а также коробка с трутом, концы которого были обмакнуты в серу, кремень и обугленное тряпье. Фортуната начала свои поиски при слабом свете, который просачивался сквозь ставни. Лохани с известью отгораживали угол комнаты, в котором находилась длинная полка со шкурами. Посреди них легко было спрятать маленькую шкатулку, прикрыв ее лохматыми краями. У Фортунаты ушло довольно много времени на то, чтобы разобраться с этими кипами, потому что их надо было еще сложить в прежнем порядке, аккуратно поместив друг на друга, как их оставил лежать Джеван. Ничего не найдя, Фортуната готова была уже усомниться в своих подозрениях. И все же, если она заблуждается, — отчего же тогда дядюшка спрятал шкатулку, убрав ее из сундука и оставив одну из своих драгоценнейших книг без столь замечательного вместилища? Тончайшие, как пыль, шерстинки плясали в узких лучах, падающих сквозь щели в ставнях, и забивали нос и горло Фортунаты, пока она. рылась в шкурах. Одну кипу девушка уже просмотрела и сложила вновь и принялась за другую, перебирая слой за слоем, но так ничего и не обнаружила. В комнате становилось все темней, потому что солнце переместилось на запад. Девушке понадобилась лампа, чтобы осветить угол, в котором стояли три сундука: там хранились обрезки кожи неправильной формы, а также большие листы для книг различного размера — от огромных бифолий до небольших книг, сделанных из кож, сложенных вчетверо, на которых обычно писались грамматики и прочие учебные тексты. Фортуната знала, что сундуки эти не запирались. Запиралась только мастерская, потому что на пергаменты мало кто мог позариться. Если бы один из сундуков вдруг оказался запертым — это уже многое бы означало.

Сухой трут быстро затеплился от искры, вспыхнул язычок пламени, достаточно большой, чтобы зажечь фитиль лампы. Девушка взяла лампу и поставила ее на средний сундук, чтобы осветить соседние, которые она собралась осмотреть в первую очередь. Если и в сундуках ничего нет, то искать уже больше негде, потому что подставки с ножами стояли на виду, а на большом рабочем столе дядюшки ничего сейчас не лежало, кроме ключа от входной двери.

Фортуната успела уже порыться в третьем сундуке, где лежали обрезки кожи, но и там ничего не нашла. Итак, после поисков по всей мастерской ничего не было обнаружено.