Смерть по-прежнему шла в начале нашей маленькой колонны, Борис ее, эту колонну, замыкал. Я, соответственно, оказался в середине. Эти двое меня словно прикрывали. Вообще, конечно, кому расскажи из некромантов, точно не поверят. Госпожа страхует мое детское тельце собой. Ей, конечно, плевать на оружие и на профессионалов. Если придурки решат ей нанести вред, я сочувствую им, но сам факт был приятен.

Шума мы не производили. Даже битое стекло под ногами, которого было много в самом начале пути, не выдавало нашего присутствия. А потом коридор вообще стал выглядеть, как идеальный тоннель.

Валькирия перемещалась быстро, но красиво, с кошачьей грацией. Я осторожно наступал детскими ножками, а Борис… Вот он удивил меня сильно. Борька вдруг стал поразительно ловок и со стороны напоминал ночного убийцу, который способен превращаться в тень.

Неожиданно Валькирия остановилась. Она подняла руку, тем самым давая понять нам с Борькой, что надо осмотреться. Потом повела носом, принюхиваясь. Меня всегда это поражало в Высших. Они реально ориентируются по запахам, не слышным человеческому обонянию. Особенно часто таким образом Смерть ищет живых людей.

— Туда, — одними губами прошептала она, а затем свернула в маленький, неприметный коридорчик. Я бы и внимания на него не обратил.

Не успели мы сделать двух шагов, как уткнулись носом в дверь.

— Э-э-э… дьявол! — зашипел я и несколько раз ткнул в знак, изображённый на двери.

Смерть невозмутимо посмотрела на черный, выбитый на серебристом фоне кинжал и пожала плечами. Мол, и что? Ну, да. Дом Кинжала. И-и-и?

Валькирия цыкнула на меня, намекая, чтоб я заткнулся, кивнула Борису, а затем сдвинулась в сторону, исчезая в темноте, которая сгущалась возле стены. Борька точь в точь-в-точь повторил ее маневр, переместившись в противоположном направлении. Кстати, мне показалось, что эта темнота стала гораздо более вязкой, едва только Госпожа захотела использовать ее в качестве прикрытия. Хотя… Думаю, не показалось.

— Класс, — высказался я, глядя перед собой, прямо в дверь. — А если конкретно у этих людей нет предубеждения по отношению к детишкам?

— Стучи, Роберт! — раздалось злое шипение из темноты.

Я послушно поднял руку, собираясь тактично ударить кулаком, но потом передумал и со всей силы долбанул ногой. Раз пять наверное.

Сначала было тихо, затем замок щелкнул и дверь резко распахнулась.

— Иваныч, ты зае… — мужик в черной форме, с эмблемой кинжала на плече, замер с открытым ртом, уставившись на меня максимально охреневшим взглядом. Любой на его месте, наверное, удивился бы.

— Здравствуй, дяденька, — сказал я детским, дрожащим голосом. — Гуляли с ребятами… Они убежали. Бросили меня. И вот…

Я жалостливо всхлипнул, а потом еще для пущего эффекта вытер нос и сделал вид, что собираюсь заплакать. И мне между прочим, реально было грустно. У мужика на плече висел автомат, на поясе — кобура, в которой, скорее всего есть пистолет. Не идиот же он таскать пустую кобуру. За голенищем берца на левой ноге был засунут нож.

Этот тип пока ещё один. И по счастливому стечению обстоятельств он ждал какого-то Михалыча. А если бы не ждал? Если бы просто открыл дверь и долбанул очередью по названному гостю?

Вот именно потому и было грустно. Все-таки Смерть не ценит своего лучшего некроманта и без пяти минут некромага. Рискует его жизнью.

— Охереть… — выдал мужик. — Вы больные со своими друзьями? Тут же старый завод и до хрена опасных мест. А если пол провалиться? Или потолок рухнет? Тут крысы с подругу бегают. Куда вас принесло-то? Ты как вообще сюда забрался?

— Дяденька, не знаю, — я еще более жалостливо всхлипнул.