«В четыре часа мои ноги впервые ступили на землю Восточной Пруссии – исполнилась моя мечта, желание всего нашего народа. Настроение замечательное. Сейчас будем завтракать. Жарятся гуси, кипятится кофе, и хлеб с маслом стоит уж на столе. Только нет вот нашей русской водочки, а то бы выпил за твое здоровье. Себя береги для меня, а я буду жив для тебя! Очень хочется побывать дома и увидеть тебя. Но путь домой лежит через Берлин, поэтому чем быстрее сейчас буду удаляться от тебя, тем скорее увижусь».

У тебя было странное имя – Джемс. Помнишь, в школе тебя дразнили «джем»? В детстве ты ходил с «бабочкой» и кружевным воротником. Белые ресницы, белые брови. Во дворе тебя звали Женька.

В сорок пятом году ты погиб, дойдя до Берлина. Твоя мама в церкви заказала поминальную молитву и написала: «Помянуть Евгения».

Побоялась, что имя Джемс в одно ухо Богу влетит, в другое вылетит.

Много лет она искала, где ты похоронен. Наконец, ей пришло письмо – оно тоже хранится в этой папке: «Нашли имя вашего сына в архивах погибших под Берлином. Высылаем фотографию его могилы».

На фотографии река Шпрее, пологий берег, высокий тополь, обелиск со звездой и надпись:

«Денис Георгиевич Цвирко».

…Так она и осталась нерешенной, Джемс, эта задача № 30:

«Сколько весят все снаряды?»

Когда выйдет эта книжка, Юлька, ты уже снимешь свой фильм, никуда не денешься. Хотя все опытные люди тебе советуют, чтоб ты на первых порах выбрала другую тему, полегче. Ну где ты возьмешь тут видеоряд? Не хронику ведь военную давать? А от твоего героя остались только письма и парочка фотографий. Где отыщешь старую Москву, которая помнит о твоем герое? Как уловишь атмосферу того времени, как сможешь вызвать к жизни тени тех людей и оживить их судьбы, их любовь и вечную разлуку?

А ты твердишь: нет, буду только это. Не зря же я потревожила его душу. Поймите – я хожу и все время с ним разговариваю!..

Тогда начинай и ничего не бойся. Напишется сценарий, найдется ускользающий видеоряд. И у тебя получится то, что ты хочешь: на своей далекой войне он услышит твой голос.

Моя тетка Анна дожила до глубокой старости. Всю жизнь у нее на телевизоре простояла фотография, где они втроем – она, муж и сын запечатлены вместе. Живописный портрет не смог бы подтвердить с такой убедительной неопровержимостью, что это мгновение – не воспоминание, не фантазия, не иллюзия, что мы были на самом деле.

В снимке заключена центростремительная сила, которая показывает, насколько судьбоносной была их встреча. Но вскоре под давлением обстоятельств они друг от друга откажутся, а мальчик погибнет на войне. При всей видимой идиллии, глядя на эту фотографию, мы ощущаем тревогу, потому что знаем, что с ними будет. Вот сила фотографии и сила нашего взгляда.

Глава 4

Чукча – не читатель

Я никогда не мечтала быть детским писателем. Что это за профессия, думала я, ни то ни се. В детстве я любила читать вполне взрослые книжки вроде Майн Рида или Жюля Верна, Вальтера Скотта или Фенимора Купера. А когда я вырасту, я думала, то буду просто искателем приключений. Стану путешествовать по всей Земле, встречать разных людей, пройду огонь, воду и медные трубы, а в глубокой старости я собиралась сесть в кресло у камелька, пропустить стаканчик грога, раскурить свою капитанскую трубку и рассказывать внукам о прожитой жизни, наполненной героическими подвигами.

Правда, я никак не могла дождаться старости и прямо в детстве так и норовила рассесться у камелька, раскурить трубку и уже начать свои рассказы. Ведь каждый день со мной происходили сногсшибательные события, о которых я готова была немедленно поведать миру, безбожно привирая, себя, разумеется, помещая в центр Вселенной, и эта черта – о ужас! – осталась у меня до сих пор.