|
- Можете быть вполне спокойны на этот счет, - ответил я, - у меня другая профессия. Затем сидевший против меня господин, акцент которого изобличал в нем уроженца Бордо, обратился ко мне с такими словами: - Со своей стороны, должен вас предупредить, сударь, что если вы торгуете вином, то здесь - это жалкое занятие, которое может вам обеспечить разве только достаточное количество воды для питья. - Вот как? - удивился я. - Неужели русские всецело перешли на пиво, или, может быть, они завели где-нибудь собственные виноградники, например, на Камчатке? - Пустяки! Если бы так, с ними еще можно было бы конкурировать, но дело в том, что настоящие русские баре покупать-то покупают, но платить - не платят. - Я вам очень благодарен, сударь, за ваше сообщение. Что же касается моего товара, я уверен, что не обанкрочусь. Вином я не торгую. Какой-то господин с сильным лионским акцентом, одетый, несмотря на жаркое лето, в немецкий сюртук с меховым воротником, вмешался в нашу беседу. - Во всяком случае, - обратился он ко мне, - я вам посоветую, если вы торгуете сукном и мехами, приобрести лучший наш товар для себя: вид у вас не очень здоровый, а климат здешний для слабогрудых чрезвычайно опасен. За прошлую зиму здесь умерло пятнадцать французов. Именно на это я хотел обратить ваше внимание. - Я буду осторожен, сударь. Я и в самом деле рассчитываю стать вашим покупателем и надеюсь, что вы отнесетесь ко мне, как к соотечественнику... - Разумеется, и с превеликим удовольствием! Я сам родом из Лиона, второй столицы Франции, и вы знаете, конечно, что мы, лионцы, пользуемся репутацией крайне добросовестных людей. Но раз вы не торгуете ни сукном, ни мехами... - Да разве вы не видите, что наш дорогой соотечественник не желает говорить, кто он, - произнес сквозь зубы господин с завитой шевелюрой, от которого так и несло жасмином, - разве вы не видите, - повторил он, отчеканивая каждое слово, - что он не желает открыть нам свою профессию? - Если бы я имел счастье обладать такой прической, как ваша, сударь, - ответил я, - и если бы она испускала такой же тонкий аромат, почтенное общество, вероятно, нисколько не затруднилось бы отгадать, кто я. - Что вы хотите этим сказать, сударь? - вскричал завитой молодой человек. - Я хочу сказать, что вы парикмахер. - Милостивый государь, вы, кажется, желаете меня оскорбить? - Разве это оскорбление, когда вам говорят, кто вы? - Милостивый государь, - продолжал молодой человек, повышая голос и доставая из кармана свою визитную карточку, - вот мой адрес. - Прекрасно, - сказал я, - но ваш цыпленок остынет. - Вы отказываетесь дать мне удовлетворение? - Вы желали знать мою профессию? Так вот, моя профессия не дает мне права драться на дуэли. - Вы трус, милостивый государь! - Нисколько, милостивый государь! Я учитель фехтования. - О! - произнес завитой молодой человек и опустился на свое место. Наступила тишина; мой собеседник пытался, но безуспешно, отрезать крылышко от своего цыпленка. - Быть учителем фехтования, - сказал мне бордосец, - превосходная профессия. Я занимался немного фехтованием, когда был помоложе и поглупее. - Эта отрасль искусства мало культивируется здесь, - сказал один из сотрапезников. - Совершенно верно, - заметил, в свою очередь, лионец. |
