Добавим несколько слов о поляках.

Долгое время затем ничего полезного для Пилсудского изо всех его контактов с австрийской разведкой не получалось, кроме некоторой финансовой подпитки, поскольку австрийцы были рады иметь разведывательную информацию о России, но совершенно не собирались выдавать политические авансы польским патриотам.

Это разъясняет и сам Матвеев: «Выбор в качестве покровителя Австро-Венгрии /…/ качественно ситуации не менял /…/. /…/ даже она заведомо не пошла бы на добровольный отказ от польских провинций в пользу независимого государства, будь оно образовано на территории русской Польши, поскольку тем самым создавался бы прецедент для других национальных областей империи. /…/. В оправдание Пилсудского можно сказать только то, что в 1908 году это был единственно возможный выбор, если он желал иметь покровителя в лице некоего субъекта международных отношений. Но этот выбор был до такой степени непопулярным в польском обществе, что Пилсудский предпочитал не особенно его демонстрировать».

Пилсудский и другие борцы за свободу Польши, с конца XVIII столетия разделенной на российскую, германскую и австрийскую части, пытались хвататься за любую возможность внешнеполитической помощи и финансовой поддержки.

Еще в феврале 1904 года поляки откликнулись на японский план подкупа российских революционеров, а в июле того года Юзеф Пилсудский самолично ездил в Японию и получил там деньги на борьбу с царизмом (20 тысяч фунтов стерлингов, равных тогда 200 тысячам рублей). После победного для японцев завершении Русско-Японской войны в сентябре 1905 года, в Японии, понятно, утратили всякий интерес к свержению царя.

Такие эпизоды никак не выручали поляков, шансы у которых возникли лишь при развале покоривших их империй к концу Первой Мировой войны.

И личные позиции Редля или Ронге не могли, повторяем, играть тут решающей роли.

Неднократные намеки, однако, сделанные Ронге, не исключают того, что сам он, оказавшийся фактически тенью Редля на несколько последующих лет, почти с самого начала занял позицию конкурента старшему коллеге и затеял подкопы под него. Первоначально это не могло иметь заметных успехов.

Ронге, продолжавший работать под руководством Редля, ничего, повторяем, не пишет о деятельности своего начальника. Тем не менее, она заведомо не ограничивалась пустяками — по крайней мере с точки зрения высшего австрийского военного руководства.

Генерал Конрад фон Хётцендорф (1852–1925), занявший пост начальника Генерального штаба Австро-Венгрии в ноябре 1906 года, высочайшим образом расценил достоинства и заслуги Редля, производя очередную переаттестацию офицеров в 1908 году.

В 1909 году Редль был награжден орденом Железной короны III степени.

В октябре 1909 года полковник Гордличка пошел на повышение — на должность командира бригады (как ранее и Артур Гизль), но его преемником в Эвиденцбюро стал не Редль, а многократно упоминавшийся полковник Август Урбански фон Остромиц.

Через год уже Урбанский подписал такую характеристику на Редля: «Редль хорошо знает своих сотрудников, да и вообще разбирается в людях. Ему также прекрасно знакомы условия службы и взаимоотношения в Генеральном штабе. Все это в сочетании с благородным образом мыслей, тактом и умелым обхождением с людьми делает его достойным не только должности начальника разведбюро или штаба корпуса, но даже поста начальника оперативного управления [Генерального штаба]».

Такая забота Урбанского о продвижении Редля могла свидетельствовать и о неуютных ощущениях нового начальника при столь влиятельном заместителе — и о желании отделаться от него, вытолкнув Редля на повышение. Мы, к сожалению, не знаем нюансов личных отношений Урбанского с Редлем, но высказанное нами предположение вполне обычно для таких ситуаций.

Так или иначе, но последующее повышение Редля задержалось еще на два года.