|
А там строятся заводы, шахты, рудники, электростанции, театры, многоэтажные дома. Весь Енисей работает на Норильск, туда идут баржи и пароходы с грузами и рабочими, именно поэтому неорганизованному люду приходится плохо: для них не хватает судов. Он, Сероцкий, считает своим долгом детально ознакомиться с этим замечательным городом, чудом на севере. И в районе, куда едет Оля, он, Сероцкий, обязательно побывает. Дальше авамской тундры он не поедет, сами снега его мало интересуют, но Авам посетит. Нет ничего интересней этих поразительных мест, там несметные стада северных оленей, гуси, песцы, пронзительные ветры и потрясающее полярное сияние! Ради одного полярного сияния стоит поехать, нигде в мире нет ничего похожего. Нет, честное слово, даже лучше, что земля эта дикая — тем она удивительнее! Вам понравится, девушка, вот сами увидите!
Сероцкий с жаром размахивал трубкой, пуская прямо в лицо Оли облачка дыма, наклонялся к ней, то толкал ее коленом, то хватал за руку. Она еще не встречала человека, так увлеченно рассказывающего. Сероцкий был некрасив — крупный нос нависал над губами, на щеке темнела родинка. Но это некрасивое лицо так воодушевлялось при разговоре, что казалось необыкновенно привлекательным. Оля была захвачена яркой речью Сероцкого, она уже боялась глядеть на него, чтоб он не истолковал как-нибудь плохо ее состояние. Моте и Павлу тоже понравился рассказ Сероцкого. Они ехали на север с опасением — покидать насиженное место было нелегко. Если в Игарке еще так-сяк, то за ней бог его знает что. Но, оказывается, и дальше Игарки люди живут и там идет строительство, возводятся новые города, бояться нечего. Павел, вдруг рассердился: чтоб черт побрал всех начальников на свете, хочется работать, а не валяться на мокром песке! Мотя тут же подхватила его жалобу. Она с надеждой смотрела в живое лицо Сероцкого — может, что-нибудь им можно присоветовать? И вот девушка тоже — без денег, без бумаг, как ей на пароход попасть. В ответ на спрашивающий взгляд Сероцкого Оля рассказала, покраснев, о своих злоключениях. Сероцкому, видимо, понравилось, что к нему обращаются за советом. Он сразу загорелся, даже привскочил на чемодане. — Чепуха! Все это поправимо, — сказал он энергично. — Я поговорю с капитаном нашего каравана, он вас возьмет без платы — будете работать в дороге. А вы, Оля, сейчас же идите в крайоно, выжимайте из них новые бумажки взамен потерянных. — Он потянул Олю за рукав: — Давайте, времени терять не надо, я пойду с вами. А чемодан оставьте здесь, он не пропадет. Ну, идемте же, чего вы колеблетесь? Он схватил Олю под руку, помогая ей подняться по скользкому обрыву. Мотя долго глядела им вслед, потом повернулась к реке. Волны, обрушиваясь на пляж, шипели в песке и гальке. Павел снова улегся на земле, положив голову на чемодан. — Господи, красота какая! — с тоской сказала Мотя. — А страшно — сколько пустой воды! — Вода как вода — мокрая! — проворчал Павел, поворачиваясь к реке спиной.
3
Теперь Оля твердо знала, что самая низкая точка ее неудач пройдена, мир менялся к лучшему. Даже природа не хотела оставаться хмурой, тучи разорвались, на западе неистовствовал закат, отбрасывая наступавшую с востока ночь. Сероцкий шел быстро, Оля еле поспевала за ним. Он без умолку говорил, и все было интересно. Он много видел и пережил, был на разных фронтах в самые трудные месяцы войны, а до этого разъезжал по всей стране. Оля, слушая его, поражалась, как может память человека вместить так много фактов и картин. Она высказала ему свое удивление, он пожал плечами: «Что вы, Оля, типичная профессиональная память, у всех журналистов такая». Она вслушивалась не только в его рассказы, но и в голос — глуховатый, то юношески восторженный, то насмешливый. Заведующая отделом кадров крайоно встретила Олю, как старую знакомую. |
