— Ну хорошо, — ответил он задумчиво. — Это уже кое-что… Мне интересно…

Но они уже подъехали к дому Рашлейков, и Чад не докончил свою фразу. Он вышел из экипажа и помог Чарити спуститься на землю.

— Вы зайдете к нам? — спросила Чарити. — Или, поскольку довольно поздно, вы захотите остаться на обед?

Чад усмехнулся.

— Думаю, ваша сестра может быть иного мнения. И кроме того, — поспешно добавил он, — у меня есть кое-какие планы на вечер. Я прямо-таки и не знаю, как вас благодарить за чудесный день, и должен признаться: вы дали мне пищу для размышлений.

Прежде чем отправиться к себе домой, он проводил Чарити до дверей и откланялся, изящным жестом сняв шляпу.

Глава 9

Чарити отдала шляпку и ридикюль горничной и уже начала подниматься по лестнице, когда из своего кабинета, расположенного в задней части дома, появилась Лайза и подошла к ней.

— Я и понятия не имела, что уже так поздно, — заметила Лайза, взглянув на крошечные часики, пришпиленные к ее платью. — Время одеваться к обеду.

Она обняла Чарити за талию, когда они шли по ступенькам наверх.

— Как тебе понравилась прогулка с Чадом? Где вы были — в Египетском зале?

Чарити покраснела.

— Да, было очень хорошо.

Она колебалась, не зная, рассказать старшей сестре о своем «вероломстве» или нет, но тут Лайза заговорила первой.

— Ты помнишь, что сегодня ты обедаешь одна? Ты же знаешь, мы с мамой едем в Карлтон-хаус.

— Ух, как бы мне хотелось поехать с вами! Я никогда не была внутри резиденции регента.

— За что ты должна только благодарить Бога, торопыжка, — ответила с кислой миной Лайза. — Наверняка будет невыносимая давка и духота, по крайней мере четыре дамы упадут в обморок из-за жары, а еще две или три последуют их примеру — просто потому, что сочтут шумное общество неподходящим для себя.

Позже, тем же вечером, когда Лайза скользила с леди Бернселл вдоль одного из сверкающих коридоров Карлтон-хауса, она осознала верность своих слов. Сегодня вечером гости были собраны не по тому более демократичному принципу, которому изредка следовал регент — когда высокородные и влиятельные особы перемежались с людьми более низкого сословия. Их приглашали потому, что кого-то их августейший хозяин находил очаровательным, кого-то — умным или просто был в расположении духа выказать кому-то милость. Сегодняшнее торжество означало, что Сезон официально открыт — этот званый вечер был первым в ряду самых грандиозных светских увеселительных мероприятий года. По такому случаю вечерний прием принца могли посетить лишь сливки высшего общества.

Лайза внутренне улыбнулась. Ее положение в высших кругах было прочным и могло обеспечить ей приглашение, которым она была бы обязана только самой себе. Но она чувствовала, что на этот вечер ее пригласили, возможно, еще и потому, что ее отец много лет был одним из закадычных друзей принца.

Лайза оценивающе смотрела по сторонам. Они только что вошли в Малиновую туалетную комнату с ее обилием ярко-красных мягких ковров, украшенных вытканными на них знаками отличия ордена Подвязки. Вся комната была просто заставлена бесценными произведениями искусства, мерцавшими в хрустальных капельках трех массивных люстр. Лайзе показалось, что ее заперли в огромной, набитой драгоценностями шкатулке.

— То ли еще будет, когда вы увидите, какую он отгрохал новую оранжерею, — раздалось где-то у ее локтя. Она быстро обернулась и увидела улыбавшегося ей Джайлза.

Она приветствовала его милой улыбкой и повернулась, чтобы окликнуть мать. Леди Бернселл была увлечена разговором со своим неизменным обожателем, мистером Вэрбартоном.