Дагмар поставила все три фото на туалетный столик, зажгла свечи, взяла бутылку джина и, прорыдав всю ночь и напившись, уснула под утро, уронив голову на столик, рассыпав серебристые, теперь уже от седины, волосы по упавшим фотографиям.

И вот теперь Дагмар ждала свою дочь.

Она сто раз подходила к зеркалу, смотрела, рассматривала каждую морщинку, как будто той, что придет, будет важно, старая совсем Дагмар или ещё не очень... Десять раз меняла платья и, наконец, придя немного в себя, перестала заниматься глупостями,

- она поглупела за последнее время! А ей надо быть во всех отношениях - на высоте! Она же мать этой женщины! "Этой женщины"? Почему она так гадко чуждо назвала свою Солли? А потому что не верит она Андрэ!.. Неужто это те же злые игры?.. И войдет сейчас чужая женщина?.. Похожая, но не Солли... Авантюристка. Такая же как Андрэ.

Вошла горничная и сказала, что к сеньоре - дама.

Дагмар кинулась вниз по лестнице, чуть не упав, и внизу столкнулась с НЕЙ. Одного взгляда было достаточно, чтобы Дагмар поняла, что это её Солли, Соледад! ЕЕ и Алекса! Все оказалось правдой. Гнусный Старик попытался оправдаться перед концом...

Они стояли друг против друга и молчали.

Улита думала, вот это моя родная мать...

Но что-то стопорило и не давало кинуться к этой седоволосой красавице, родившей её в муках, потерявшей все, и теперь нашедшей свою дочь! Что-то надо было преодолеть в себе, но что? Улита не могла разобраться.

Дагмар, видя эту скованность и напряженность, сама сковалась, и ушло то, что испытала она сейчас, когда кубарем, как девчонка, летела по лестнице...

Она прошептала, - моя Солли...

Обе разрыдались и кинулись друг к другу и стояли, покачиваясь и прижимаясь щекой к щеке. Обе были примерно одного роста и, конечно, очень похожи! Если бы только не темные волосы Улиты...

Улита ощутила какой-то щемящий запах духов, который всколыхнул её душу, - наверное, она помнила их с момента своего рожде - ния, когда юная Дагмар наклонялась к свой новорожденной девочке?

Дагмар очень живо интересовалась съемками, иной раз чуть-чуть всплакивала, - но никаких истерик и рыданий, - светская дама. Она же знает, что нельзя мешать такой тонкой и сложной работе.

А уж что они обе чувствовали там, внутри себя, - неизвестно. Сколько прошло лет! И виделись они, - вернее она, Даг, "виделась", - Солли же ничего не понимала, наверное, даже того, что она уже в Мире...

Один всего день! А жили столь розно! Но все ещё впереди. Скоро лишь сказка сказывается...

43. АЛЕНА И МАКС.

Репетиций перед съемкой не было. Так повелел Великий теперь Леонид Матвеевич или как его называли, - ЛЕМ.

Единственное, что он активно посоветовал двум влюбленным, - по сюжету, - погулять по Калелле, где захотят, посидеть в каком-нибудь кафе...

Таково было задание, которое они готовились выполнить.

АЛЕНА сидела перед зеркалом и не знала, что с собой сделать.

То ли сразу изобразить Эми, и в той одежде, в гриме, придти на свидание, типа, как на репетицию... То ли, вынув линзы, напя - лить свои диоптрии и такой, какой была совсем недавно, явится перед Максом...

А зачем? спросила она саму себя. И не могла ответить.

Был у нее, правда, один ответ, - бабкин.

Когда в очередной раз срывался у неё какой-нибудь школьный роман, бабка говорила: "Полюбите нас черненькими - беленькими-то нас всяк полюбит"...

Правильный совет, считала Алена, но почему-то не хотелось ей подвергать испытанию ни себя, ни, - главное, - Макса!

Зачем ему снова видеть неуклюжее существо, обязательно в вышитой блузочке и черненьких брючках, - так почему-то всегда Алена ходила дома, и ещё в этих ужасающих очках! Зачем?

Она уже не она! Она - кукла, К примеру, Суок из "Трех толстяков", и надо притворяться, может быть, и всю жизнь, что ты такая и есть, - легкий эльф со светлосерыми глазами и серебристой гривой волос.