«Да. Над ними над всеми».

Его честь требовала этого. А честь — это все, что у него осталось.

Она и его имя.

Наконец он смог встать прямо. Он был очень высоким мужчиной.

Его звали Рана Шанга. Величайший из царей Раджпутаны и один из самых легендарных воинов Индии.

Рана Шанга. Собственное имя немного утешало. Честное имя. Но утешало недолго: может, только на мгновение. Потому что он не был склонен лгать и также знал, что еще обозначает его имя. Барды и историки малва могут петь и писать все, что пожелают, но он знал правду.

Рана Шанга. Человек-легенда, царь раджпутов — который руководил последней атакой, когда они разбили персов у Каспийских Ворот. Человек, который открыл дверь, чтобы самое мерзкое в мире зло распространилось еще по одному континенту.

— Ты тяжело ранен?

Казалось, голос Дамодары наполнен искренним беспокойством. В сознании у Шанги промелькнула горькая мысль. Но он почти сразу же отмахнулся от нее. Да, часть беспокойства Дамодары объяснялась простым страхом — он боялся потерять своего лучшего полководца. Но любой командующий, достойный называться командующим, стал бы беспокоиться о том же самом. Шанга сам был полководцем — и великолепным полководцем — и прекрасно знал, что разуму любого полководца требуется способность к расчетливой безжалостности.

Но в основном беспокойство Дамодары было личным. Глядя вниз на своего военачальника, Шанга поразился странному выражению дружелюбия на пухлом круглом лице. Из всех высокопоставленных лиц в обширной империи малва, с которыми когда-либо сталкивался Шанга, Дамодара был единственным, кого Шанга искренне уважал. Среди других господ из малва встречались способные, даже талантливые люди — как и Дамодара — но ни один не был свободен от зла.

«Конечно, Дамодара — не святой, — уныло подумал Шанга. — Он любит называть себя практичным. А это просто вежливый способ сказать „аморальный“. Но по крайней мере он не получает удовольствия от жестокости и избегает ее, когда возможно».

Рана Шанга одновременно отогнал мысль и вопрос.

— Нет, господин Дамодара. Я устал, но… — Шанга пожал плечами. — Почти вся кровь на мне — чужая. У меня только два пореза. Я уже их перевязал. Один потребуется зашить. Потом.

Шанга кивнул на поле брани. Его голос стал резким.

— Сейчас гораздо важнее отдать честь павшим. Я хочу, чтобы все персы были похоронены по их традициям. С оружием.

Шанга холодно посмотрел на стоявшего в нескольких футах человека. Михиракула командовал контингентом йетайцев в армии господина Дамодары.

— Йетайцы могут забрать у погибших все деньги и драгоценности. Но персы должны быть похоронены с оружием. Этого требует честь.

Михиракула нахмурился, но не стал возражать вслух. Он знал, что главнокомандующий из малва согласится с требованием Шанги. Сердцем армии Дамодары были раджпуты, в отличие от любой другой армии империи малва.

— Конечно, — кивнул Дамодара. — Если ты так хочешь.

Главнокомандующий из малва повернулся к другому подчиненному, но тот уже шел к лошади. Тот человек был раджпутом. Он проследит, чтобы приказ выполнили.

Дамодара повернулся назад.

— Есть новости, — объявил Дамодара и кивнул на еще одного человека из своей маленькой свиты. Невысокого, жилистого пожилого мужчину. — Один из курьеров Нарсеса прибыл как раз перед окончанием битвы.