Элис читала громко и медленно. Закончив, она почувствовала дикую вялость, как будто спало напряжение.

— Я не могу понять, почему Камилла решила написать. Она никогда не любила этого занятия. Феликс взял листок, внимательно осмотрел его. Дандас заметил:

— Я тоже. Вообще‑то не понимаю, куда отсылать ее вещи. Моя новая учительница приезжает завтра, возможно, она захочет поселиться в коттедже. Ведь кому что нравится.

Феликс снова взял письмо у Элис. Она поняла, что он тоже не верит в побег Камиллы с возлюбленным.

Элис решила ничему не верить — так много загадок.

(Как объяснить, что случилось с ней в доме Торпов? Голос, прошептавший: «Камилла здесь»?).

В руках она держала доказательство, но не могла радоваться счастливому концу, удаче Камиллы, которую та наконец поймала.

Дандас принес всем выпить и сказал приятным голосом:

— А теперь от всей души выпьем за счастье Камиллы. Я надеюсь, моя новая учительница окажется более надежной.

Элис засмеялась и подняла бокал. Через некоторое время Феликс тоже поднял бокал и пробормотал, явно цитируя кого‑то:

— «Десять к одному: эта игра не может доставить удовольствие всем, кто здесь присутствует…»

Дандас понимающе кивнул.

— О мой дорогой, с вашими талантами вы никогда не попадете в трудное положение.

Элис вдруг пришло в голову, что Дандас мог и ошибиться, предполагая, что Феликс страдает от мук ревности. Беззаботно процитированные строки могли просто означать, что он совершенно не верит письму Камиллы.

Однако на конверте почтовая марка Сиднея, без всякой подделки. И потом письмо объясняло все, кроме происхождения шубы. Но почему Камилла должна выдавать все свои секреты? Нет, больше не о чем беспокоиться. Камила в полной безопасности и вскоре затеряется где‑то на Среднем Западе. Удачи ей!

Элис в хорошем настроении поднялась по лестнице в спальню с полосатыми обоями. Дандас настоял на том, чтобы она поужинала в постели, и девушка с радостью согласилась. Она устала, но все равно чувствовала себя гораздо лучше. С души свалился тяжелый груз, и уже завтра она вернется в домик Камиллы и будет наслаждаться отпуском.

Когда Элис раздевалась, в комнату вошла Маргарет.

— Привет, — сказала Элис. — Какие замечательные новости о Камилле, правда? Маргарет осторожно ответила:

— Наверное, да.

— Ты что‑то не слишком уверенно… Маргарет промолчала. Она держала руки за спиной, и ее лицо было непроницаемо.

— Так ты не веришь? — не отставала Элис.

— Когда речь идет о Камилле, трудно быть уверенной, — наконец пробормотала девушка.

Вдруг она резко выдернула из‑за спины правую руку с пакетом из белой папиросной бумаги.

— Отец сказал, что собирается прийти поужинать с вами. Вам лучше надеть это.

Маргарет от смущения покраснела, и Элис решила, что девушке нелегко дался первый шаг навстречу.

Элис взяла пакет. В нем оказалась ярко‑красная ночная рубашка.

— Но Маргарет! — Элис держала нежную невесомую вещь в полном смущении. Она перевела взгляд на поношенное коричневое платье Маргарет, расходящуюся застежку, потом снова на женственную кокетливую рубашку. Откуда у Маргарет, абсолютно равнодушной к своей одежде, такая вещь?

— Мне ее подарили, — объяснила девушка.