— А история, — Шантел громко чмокнула отца в щеку, — это собрание небылиц!

Фрэнк вздернул подбородок:

— Садитесь, Дилан! Не обращайте на них внимания! Я сумел научить их ценить время, но не смог научить хорошим манерам!

Фрэнк рассказал свою историю, прерываемую ремарками дочерей и смешками жены. Дилан не мог определить, было ли это фактами или вымыслом, но совершенно не сомневался, что сам Фрэнк истово верит каждому своему слову.

Эбби расслабилась. Она, казалось, сливалась со странным сообществом людей, которое было ее семьей. Хотя она совершенно не походила ни на кого из них, но вписывалась в их компанию, как часть головоломки.

Они ему нравились. Они громко говорили, перекрикивая друг друга, смеялись друг над другом. Каждый из них имел привычку оказываться в центре всеобщего внимания, удерживать его и через некоторое время уступать место другому. Их истории были преувеличены и эффектны. И тем не менее некоторые из них, хоть и нелепые, содержали в себе зерно правды. Он инстинктивно ловил себя на том, что делает в уме заметки. О'Харли, каждый в отдельности и все вместе, могли бы стать героями сногсшибательной книги.

Дилан напомнил себе, что это не в его стиле. Совсем не в его стиле. Но продолжал наблюдать.

Когда пришли мальчики, в доме царил хаос. Стороннему наблюдателю могло бы показаться, что семья О'Харли соперничает за внимание новой аудитории. Дилан увидел нечто более глубокое: их врожденную любовь к неразберихе и друг к другу. Бен и Крис были частью Эбби и, следовательно, частью всей семьи. Последовали объятия, возгласы, насмешки и подарки. Некоторые дети чувствовали бы себя на седьмом небе от такого неожиданного внимания. Дилан наблюдал, как Бен и Крис принимали его как должное. Насколько Дилан мог судить, мальчики нечасто видели бабушку с дедушкой и тетушек, но не испытывали ни малейшей неловкости, которой можно было бы ожидать. Крис забрался на колени к Фрэнку, словно это было его обычное место, и принялся бомбардировать дедушку историями из своей школьной жизни. Фрэнк, не долго думая, обнял мальчика за талию, чтобы защитить его. Так они сидели почти с час, слушая потрескивание огня в камине, ощущая аромат кофе и слушая эхо голосов, отскакивающих от стен кухни.

Как только Эбби начала приготовления к обеду, Фрэнк встал. Взяв внуков за руки, он попросил их отвести его наверх и показать ему их любимые игрушки.

Мадди наблюдала за ними, покачав головой:

— Все так же легок на подъем.

— Самое симпатичное в твоем отце то, что он не считает стряпню женским делом, а замену шины мужским. — Молли с улыбкой откинулась на спинку стула. — Он считает и то и другое работой, которую надо избегать любой ценой. Что я тут могу поделать, дорогая?

— Ничего. Боюсь, сегодня будет что-то очень простое. Мясной рулет.

Шантел села на табурет так, что юбка плотно облепила ее ноги.

— А вам, полагаю, хочется, чтобы я чистила картошку или что-нибудь в этом духе?

Эбби посмотрела на руки сестры с красивым маникюром. На пальцах переливались бриллианты и сапфиры, а на запястье красовались золотые часы на изящном браслете. Эбби улыбнулась, взяла из кладовки мешок с картошкой и поставила его на стойку.

— Дюжины будет достаточно.

Шантел, вздохнув, взяла нож:

— Полагаю, мне следует научиться держать язык за зубами. Ты всегда была такой педанткой.

Хотя Дилану и интересно было бы посмотреть, как голливудская принцесса чистит картошку, он решил не любопытничать.

— Пойду накормлю животных.

— Но мальчики… — начала Эбби.

— Особые обстоятельства! — Дилан схватил с крючка свой пиджак.