— Есть ли там какая-нибудь трава? — спросил дедушка, как будто это его совсем не удивило.

— Не могу сказать, — ответил Питер. — Но думает ли этот сумасшедший конь о том, что он здесь делает?

— Кто знает, — отозвался дедушка. — Но каков, а?!

Но я продолжала беспокоиться о Мушке и сказала: «Бедная Мушка! Tax заставляет ее следовать за собой. Он угрожает ей…»

Дедушка просто вышел из себя: «Сколько раз я тебе говорил! Не вкладывай человечьи мозги в лошадиную голову!»

Питер следил за ними, пока они снова не исчезли, и мы опять начали тревожиться, потому что стало ужасно холодно, поднялся ветер, а дождь был просто ледяной, казалось, его капли прожигали на лице кожу насквозь.

— Видимость ноль, — говорил дедушка каждое утро.

Мы не ожидали увидеть Таха или Мушку, пока стояла такая погода. Питер в своем Вороньем гнезде говорил, что живет (танцует, наверное) в собственном маленьком заоблачном мире, потому что Воронье гнездо находилось выше дождевых туч, среди голубого неба, а мы жили внизу, в печальной серой и мокрой долине.

Через несколько недель прояснилось, и мы снова начали разыскивать Таха и Мушку. Дедушка сказал, что Tax, очевидно, учит Мушку пастись по ночам, а днем прятаться. Так обычно поступают дикие лошади. Даже лесники не могли найти их, но однажды мистер Сэлби сообщил, что он как-то видел Таха и Мушку, которые лежали в небольшой впадине на склоне холма, укрываясь от ветра. Когда они заметили мистера Сэлби, то немедленно вскочили и ускакали.

Мы снова успокоились и даже начали привыкать к их исчезновениям. Мы теперь определенно знали, что они днем прячутся, а пасутся ночью. Поэтому, когда не видели их следующие две недели, то не беспокоились. Но прошла еще одна неделя, они не появлялись, и тут уж мы действительно начали волноваться.

Но что мы могли поделать?

Теперь-то дедушка ругает себя за то, что недооценил характер Таха и его настойчивость. Или за то, что мы слишком долго ждали и не вызвали военные вертолеты раньше. Лесники пешком обошли все закоулки заповедника, а мистер Сэлби на своей лошади объехал все долины. Питер все осмотрел в свой мощный бинокль (который почти такой величины, как табуретка) и в подзорные трубы и даже, насколько возможно, прошел по горам. Дедушка и я осмотрели все уголки в нашем секторе, и даже миссис Эванс иногда входила в кабинет и пыталась смотреть в большой бинокль.

— Если бы у вас хватило соображения, вы бы разложили сена вокруг дома, — сказала миссис Эванс дедушке. — Лошадка бы и пришла домой.

Дедушка сердито фыркнул, и они опять принялись спорить. Они действительно были очень расстроены, да к тому же мое глупое грустное лицо тоже их огорчало, хотя при них я старалась выглядеть не очень мрачной.

Во всяком случае, не было никакого признака наших двух лошадей, и дедушка наконец позвонил на вертолетную спасательную станцию королевской авиации в Ньюпорте и попросил помощи. Вообще-то мы не любим, когда вертолеты летают над заповедником, потому что они пугают животных, но иногда; в плохую погоду, мы обращаемся к ним за помощью, чтобы доставить сено диким козлам.

Нам послали два вертолета, но сказали, что только на два дня. Один из летчиков спросил, не хотела бы я полетать с ними.

— Конечно, — обрадовалась я и, пока они не передумали, вскарабкалась по крутой лесенке в машину. Взлетели. У меня было такое чувство, что я на летающей тарелке. И что какой-то гигант крутит эту тарелку над своей головой. Мы опускались в долины и поднимались над горами, а дедушка и остальные рассматривали землю в бинокли.

После двух дней поисков мы убедились, что Таха и Мушки в заповеднике нет. На второй день мистер Сэлби сообщил, что он нашел дыру в проволочном заборе далеко в горах на восточном краю заповедника.