Когда их глаза встретились вновь, его — сверкали голубым цветом, ещё раз напоминая, почему связь с ним будет неразумной.

— Беги отсюда, волк. Или я заставлю тебя желать этого.

— Этого не случится, валькирия.

— Почему?

Его решительный взгляд вызвал у неё одно настолько нелепое подозрение, что оно едва ли оправдывало даже мысль о нём. И тем не менее она не смогла сдержать холодный озноб.

— Я не… твоя пара или что-то в этом роде, ведь так?

Она не могла быть ею.

— Нет. Хотя я сильно хочу иного.

Спасибо богам за это.

— Тогда уходи.

Когда он вместо этого подошел еще ближе, она, не задумываясь, легко сдернула лук, установила стрелу и натянула тетиву. Люсия целилась прямо в сердце, что, конечно, не убьёт такого бессмертного, как он, но нанесет ему вред на долгое время.

— Стой там, где ты стоишь, или я выстрелю.

Он не остановился.

— Ты не сделаешь этого. Я не намериваюсь причинить тебе никакого вреда.

— Это не пустая угроза, — сказала она стальным тоном.

Выражение его лица стало нетерпеливым, как будто он не мог понять, что она имеет в виду и где наступает предел предосторожности.

— Я буду стрелять в тебя, если ты подойдешь ближе.

Он подошел еще ближе. Она выстрелила ему в сердце. Или на четыре дюйма вправо, решив в последнюю секунду изменить положение прицела.

Стрела попала в его крепкую грудь, вонзившись в мышцы полностью, до оперения.

— Черт возьми, женщина! — прорычал он, сердито глядя вниз на свою грудь.

Спокойным голосом она напомнила ему: — Я сказала тебе не приближаться ближе.

Он зажал в кулаке перья, с трудом извлекая стрелу, но ее зубцы сделали это невозможным. Неловко пытаясь дотянуться до спины, он проскрежетал:

— Помоги мне освободиться от этой штуки!

Люсия прищурилась на него.

— Я выпускаю стрелы. И не вытаскиваю их наружу.

Его подбородок выпятился.

— Ты сделаешь это для меня.

Уголки её губ изогнулись неожиданно для неё. Какой дикий, свирепый ликан. Она знает себя.

— Почему именно я?

— Потому что, валькирия, — он вновь направился к ней, очевидно, намеренно игнорируя стрелу в своей груди, — к концу этой ночи мы разделим постель, и ты будешь чувствовать себя глупо за стрельбу в своего мужчину.

Вздохнув, она выпустила ещё одну стрелу.

— Ах, милый, какая я глупая. Ты так считаешь?

Он продолжал приближаться.

— Когда я крепко поцелую твои надутые губки…

Следующая стрела вонзилась в его грудь.

Теперь три раны портили его великолепное тело, три струйки крови оставляли дорожки на буграх и впадинах твердых мышц. Стиснув зубы, он сказал:

— Это адские страдания, девушка, но это радует.

— Как тебе внешний вид?

— С расстояния, которое было больше раз в пятьдесят, чем это, ты послала три стрелы в шею кобольда. Я получил трио в грудь. Похоже ты хотела убить его, в то время как меня просто щекочешь. Ты не хочешь моей смерти, это хороший знак. Может быть, ты так флиртуешь?

Она сдержалась чтобы не выстрелить ещё раз, действительность нахлынула на нее.

— Я не флиртую, поверь мне, ты бы знал.

Потому что несчастье будет неминуемо. Проклятье, он продолжал идти к ней.

— Если ты действительно охотница, ты не позволишь волку страдать. Держу пари, обычно ты стреляешь, чтобы убить, а не для того, чтобы мучить.

Он отметил это. Это не было в её характере — пытать. Если в этом не появлялась необходимость.