Скорее всего, ранее здесь был какой-нибудь склад, или рабочий цех. Теперь же здание предназначалось для других целей. Возле входа стояло несколько машин. Сразу бросалась в глаза их яркость, вычурность — за счёт экзотических обвесов, навороченных дисков, разнородных псевдобрутальных наклеек.

Сами машины можно отнести, скорее, к среднему классу. Но владельцы, это было видно, скрупулёзно занимались их обликом и следили за каждой деталью.

Изнутри, сквозь полуоткрытые двери доносилась тяжёлая, грязная музыка. Она перманентным потоком, похожая на вопли сатаны, лилась и лилась мне в уши. Железная, обшарпанная дверь, из стороны в сторону двигаемая ветром, периодически скрипела. В метре от выхода стояла железная урна, переполненная бычками, которые, казалось, хотели разбежаться, как тараканы, но увязшие в тягучей земле, не продвинулись дальше полутора метров.

Дверь, сдавшаяся под напором с той стороны, открылась настежь. Наружу вывалился парень лет двадцати с причёской ёжиком. Несмотря на низкую температуру на улице — не больше двенадцати градусов, торс его был абсолютно гол. Мускулатура незнакомца походила на занозистый брус. Сухой, острый, лишённый и капли жира. Согревала его, видимо, разгорячённая кровь, ставшая такой после недавней физической активности.

Парень небрежно окинул меня взглядом как-то по касательной. Будто боясь измараться, но, испытывая при этом любопытство.

В руке он держал пачку "Винстона" и кремниевую зажигалку. Пристроив табачную трубку в уголок рта, обдал её яркими искрами. Появившийся с третьего раза огонь подпалил конец сигареты и дал ход курительному процессу.

Когда лицо парня скрылось за дымовой завесой, я обратился к нему:

— Ты Упырь?

Ладошкой отогнав от себя табачные газы, он попытался всмотреться в моё лицо повнимательнее. Не узнав во мне никого, кто мог бы быть ему знаком, сморщил лицо. Вынул изо рта сигарету.

— Как ты меня назвал…? — Сухим, почти хриплым голосом, заглушаемым громкой музыкой, спросил он.

— Ну, Коловрат Упырь — это ты? — Уточнил я свой вопрос.

— А… — Слегка расслабившись, вздохнул парень. — Не, это не я. К сожалению…

— Он внутри?

Отправив в мою сторону смрадное облако, парень недоверчиво поинтересовался:

— А тебе он зачем?

— Дела у нас с ним. Важные. — Я зевнул. — Значит, внутри. — Пошёл к двери.

Оказавшись внутри, почувствовал шумовое давление, исходящее от колонок. Музыка своим невидимым, но тяжёлым телом буквально лежала на мне. Пахло здесь по́том, солью и резиной. Температура, в сравнении с уличной, была на порядок выше. Духота ощущалась каждым сантиметром моей кожи, укрытой под тёплой кофтой. Хотелось раздеться.

И правда, место представляло собой приличных размеров помещение, на первый взгляд похожее на спортивный зал.

В самом центре располагалась прорезиненная синяя площадка размером как четыре боксёрских ринга. Судя по всему, именно на ней и проходят спарринги. По её периметру сейчас бегали, разминаясь, молодые парни.

У стены стояла длинная лавка, на которой валялись спортивные сумки, бутылки с водой, различная экипировка.

Другая часть зала была отведена под качалку. Там располагались грифы, блины, лавки для жимов, стойки для присяда, много гирь и гантелей. Здесь занимался всего один человек — мясистый лысеющий мужик, что с потным, сверкающим лбом сейчас делал становую тягу.

Чуть поодаль от него, ближе к синей площадке, прыгали на скакалке ещё двое парней, а третий — качал пресс.