— Не ваши? — спросил Леонидов, протягивая ему пачку «Кэмела».

— Похоже. Что, тоже не спится?

— Так. Лежу, думаю.

— О чем?

— О смысле жизни. Не приходилось?

— Нет, я как-то в такое время все больше о женщинах.

— Ну вы, Костя, мужчина холостой, вам позволительно, хотя ваш выбор я не одобряю.

— Вы про Ольгу? — удивился Манцев. — А мне казалось, что вы ей симпатизируете.

— Ольге-то я действительно симпатизирую, но вашей даме сердца — нет.

— Послушайте, вы что-то путаете. У меня одна дама. Все знают, я за Ольгой Минаевой ухаживаю.

— Ухаживали, пока ваша мечта была занята и у вас не было средств на ее содержание. Но теперь, похоже, фортуна переменилась. Заступайте на вахту, Костя. Я ваш выбор не одобряю, но вам, похоже, это по барабану, как и то, что скажет Оленька.

— Да она никогда меня и не любила, переживет. Ольга слишком умная, с ней тяжело. Зачем красивой женщине мозги и это дурацкое желание сделать какую-то карьеру? С ней я чувствую себя каким-то ущербным: все время надо себя контролировать, чтобы не ляпнуть какую-нибудь глупость, а в ответ вечные подколки да смешки.

— Да, с Норой вам будет гораздо интересней. Она умеет говорить то, что хотят услышать мужчины. Опыт, знаете ли, большой.

— С чего вы взяли?..

— Костя, я на эти грабли уже наступал. Я бы рассказал вам одну грязную историю. От нее у меня осталось стойкое отвращение к духам «Кензо», какими от вас долго еще пахло после отъезда Норы. У меня нюх собачий, и потом засек ваши взгляды, а эти записочки, вынос чемодана, за которым я вас так некстати застукал. Не понимаю я вас, как можно такую девушку, как Ольга, променять на Нору.

— А что за история? — заволновался Костя.

— Да плевать на нее. Я бы пожелал вам счастья, но боюсь, что фальшь в моем сладком голосе покажется вам слишком явной.

— А вы мне, часом, не завидуете? Я не верю, что мужчина может не хотеть такую женщину, как Нора. Блондинка. Фигура.

— Не все же причинным местом думают. Кстати, у меня была возможность, только не захотелось что-то ею воспользоваться.

— Вранье! — убежденно заявил Манцев. — Засуньте себе в одно место ваши приемчики, все равно не поверю. Это в кино только подозреваемые такие дураки.

— Почему вы решили, что я вас подозреваю и в чем? Вы ведь не место Иванова хотите занять? Это не ваш профиль, а на какую карьеру вы, Константин Манцев, теперь рассчитываете? Чтобы содержать красавицу Нору, нужны большие деньги. Откуда? Она вас проглотит, как акула рыбку, вы еще не знаете аппетиты женщин подобного сорта. С каждой новой вещью у них появляется уверенность, что следующая непременно должна быть дороже. У них между собой вечное соревнование…

— Не надо меня пугать.

— Не буду. Скажите только, о чем разговаривали на балконе Паша и Валера Иванов?

— Я же говорил, что слышал это сквозь дремоту.

— Но слышали?

— Они ругались.

— Из-за чего?

— Паша заявил, что собирается разогнать всю ивановскую шайку-лейку, вернуть уволенных, покончить с семейственностью на фирме.

— Благие намерения. И44ванов испугался?

— Рассмеялся. Сказал, что если Паша поменяет дорогую бабу на дешевую, то на этом он денег не сэкономит. Он прекрасно знал про Пашины долги.

— Разве Ирина Сергеевна не простила ему долг?

— А Калачев, а другие? Думаете, он мало был должен? С Екатериной Леонидовной-то Паша порвал, двух баб еще можно было между собой развести, но трех… Даже такому выносливому мужику, как Паша, это было тяжеловато.