Алексей по привычке бросил профессиональный взгляд на комнату, словно хотел убедиться, что это действительно самоубийство, но почувствовал, что не хочет и не может здесь больше оставаться и выяснять подробности. Он вынул торчавший из замка ключ, вышел и попытался приставить дверь на место. Петли со скрипом вошли в свои пазы.

— Никому не надо сюда входить, — громко сказал он. Вдруг сдавленный вздох раздался в углу дивана.

— С Ириной Сергеевной плохо! — крикнул кто-то.

Народ, словно обрадовавшись возможности отвлечься, кинулся в разные стороны за водой, нашатырем, полотенцами. В суматохе Леонидов подошел к Александру Иванову и с силой сжал его плечо.

— Что ты ей вчера сказал, сволочь?

— Ничего я не говорил. — Иванов был бледен и с трудом сжимал стучавшие зубы.

— Ты последний там был. Я тебя, гад, в тюрьму засажу!

Наних начали оглядываться.

— Тише ты! Я как лучше хотел. Мы нормально расстались.

— Ты к ней в постель пытался залезть? Лапал?

— Да ничего я не делал! — Иванов дернулся. — Да у меня от, твоих кулаков до сих пор все болит. Какая к черту баба после того, как тебя долбанули во все места?

— Почему она это сделала?

— А я откуда знаю? Мы говорили-то всего минут десять.

— О чем?

— Я сказал, что никто ее не уволит, что я сам сделаю все, что она скажет, вот и весь разговор.

— Предложил себя в качестве содержателя?

— Да я просто сказал. Подумаешь, подкатиться к бабе, которая тебе нравится, что ли, нельзя. Кучу комплиментов ей наговорил, чуть ли не в любви объяснился. Да я даже жениться на ней был готов!

— Только она не захотела. Лучше уж на тот свет, чем в любовницы к такой гниде.

— Да не из-за меня она! Не из-за меня!

— Да ты прыщ, гниль, ты себя в зеркале-то видел? Да тебе шлюха только может дать, и то если по максимуму заплатишь!

— Ее просто совесть замучила! Это она Пашу убила! Она! Все знают!

— Заткнись!

— Кто убил Пашу? — спросила вдруг осевшим голосом внезапно очнувшаяся Серебрякова.

Иванов облизнул губы:

— Она пошла на тот балкон, чтобы послушать, как Валера будет Пашу ломать. Я просто хотел, чтобы она узнала, что Паша бабами не дорожит, даже такими порядочными.

— Но ты же ничего не видел?

— Костя видел,

— Костя, ты видел, как Оля Пашу толкнула? — Серебрякова напряглась.

— Какая разница, кто толкнул.

— Как же так, Костя? Это не может быть, чтобы Оля.

— Она. — Манцев зачем-то высморкался в клетчатый, пахнущий дешевым одеколоном платок. — Я на диване лежал, когда они заспорили: Валера и Паша. Потом Валера Пашу все-таки уломал, тот успокоился. Он все никак не мог протрезветь, здорово налакался в тот вечер, начал к Валере лезть, обниматься, другом называть, а Ольга пряталась в той летней комнате, там замок плевый, я сам ей шпилькой открыл.

Ну, пока они о делах говорили, еще ничего, можно было проглотить, но потом Валера начал Сергеева убеждать, что с Ольгой тот далеко не уедет. Еще сказал: «Такому, как ты, порядочные девушки не нужны.