Белов сделал над собой усилие, подошел к койке, заглянул в заострившееся лицо Насти, едва коснулся мокрого от испарины лба и отдернул руку.

— Ну, суки, кровью умоетесь!

В погруженном в полумрак коридорчике приемного покоя пахло бедой: дезинфекцией, йодом и кровью.

Белов посторонился, пропуская к лифту каталку с тихо стонущим человеком, до самого носа укрытым простыней. Рядом шла медсестра, держа на полусогнутой руке банку капельницы. Прозрачная трубка уходила куда-то под простыню. За медбратом, толкавшим каталку, семенила растрепанная старушка и все время мелко крестилась: сначала себя, потом того, под простыней.

Дверь в одну из секций приемной распахнули, и в полосе света, вырвавшегося в коридор, Белов увидел Дмитрия. Тот сидел на жестком диванчике, свесив голову на скрещенные на коленях руки. Услышав приближающиеся шаги, медленно поднял голову. Разглядел Белова и тут же вскочил.

— Игорь Иванович! — Он с трудом вздохнул. — Убить меня мало. Не сберег. В двух шагах был…

— Как вас угораздило? — Белов отвел взгляд — щеки Дмитрия были мокрыми.

— В казино были. Там ей фотографии передали. Она… Кротова нашла. Ну, того, что в Заволжске от инфаркта умер. Я еще в эту клинику на острове в свой выходной мотался… Вы еще просили никому не говорить.

— Тихо! — Белов что есть силы сжал локоть Дмитрия, оттащил в темноту. — Где фотографии?

— Часть у нее, часть у меня. — Дмитрий достал из кармана пачку.

Белов повернулся к неяркому свету, идущему из окна, быстро перебрал фотографии.

— И Кирюха Журавлев там, черт его дери, — пробормотал чуть слышно.

— Что вы сказали?

— Ничего. — Белов сунул пачку фотографий в карман. — Пойдем, молодой, сейчас покажу, как надо избавляться от комплексов!

Неприкасаемые

Ресторан был маленький, всего на десяток столиков, спрятавшихся в глубоких затемненных нишах. Хозяина сразу же предупредили — никакого стриптиза, патлатых лабухов и накрашенных девиц; публика будет собираться солидная, ценящая тишину и конфиденциальность. Уголовников, попытавшихся поставить ресторанчик под контроль, отшили сразу же, жестоко и без лишних разговоров: пригласили для переговоров за кольцевую автодорогу и изрешетили из автоматов.

Сюда заходили скоротать вечерок приехавшие в Москву серьезные люди из регионов. Здесь прямо за столиком решались кадровые и финансовые проблемы. Тихо и неспешно, под приглушенную музыку. Лиц, примелькавшихся на экранах телевизоров, здесь ни разу не замечали, но дела прекрасно делались и без них.

Салин отрезал кусочек парной говядины, положил в рот и стал медленно жевать, закрыв глаза. Отменное качество продуктов было еще одним условием благополучия хозяина ресторана. Шеф-повар из старых цековских кадров вкусы посетителей знал отлично. Готовил по-домашнему, без новомодных экзотических вывертов.

Решетников подлил себе чистой, как слеза, водки, выпил, крякнув от удовольствия.

— Угодил я тебе, а?

Салин открыл глаза и удовлетворенно кивнул.

— Ничто так не успокаивает, как хорошая еда, ты не находишь?

— А что тут думать! — усмехнулся Решетников. — Все мы звери, кто в шкуре, кто в пиджаках. А сытый зверь всегда спокоен.

— Это к нам. — Салин кивнул на вошедшего в зал человека с непроницаемым лицом хорошо выдрессированного добермана. Промокнул губы салфеткой и помахал тому рукой.

— Слушаю тебя, Владислав.

Человек-доберман молча протянул листок. Салин развернул его, прищурившись, прочел написанное, положил рядом с тарелкой.