|
Родственник отправил ее на курсы бухгалтеров, и теперь Ирка вела всю бухгалтерию, заведовала кухней, была кастеляншей и заменяла хозяина на время его отсутствия. Представить базу без Ирки невозможно, и ее замужества вызывали у хозяина нервный тик. В первый раз он горевал и даже взял на работу женщину из поселка, но во второй уже не торопился, буркнув с намеком на уверенность: «Может, вернется». И оказался прав. За шесть лет Ирка раздобрела, любой спорт считала глупым времяпрепровождением, а ныряльщиков – психами, что не мешало ей крутить с этими самыми психами любовь все лето. Склонность к многочисленным связям она объясняла тем, что находится в постоянном поиске «единственного», и свято верила, что количество непременно переходит в качество. Мое нежелание заводить романы вызывало у нее подозрение в моей нормальности, и зимними вечерами мы вели долгие споры о сущности любви, что, безусловно, скрашивало нашу жизнь.
– Ты чего бродишь? – спросила Ирка, отбрасывая журнал. Круглую мордаху с зеленовато‑желтыми глазами красивой не назовешь, но привлекательной – вне всякого сомнения. Прибавьте к этому копну рыжих волос, а также готовность смеяться по любому поводу, и большой интерес к ней мужчин всех возрастов становился вполне понятен. – Подмени меня в баре, – сказала я, устраиваясь в единственном кресле. – В поселок хочешь смотаться? – спросила она, поднимаясь. – Нет. – Нет? А чего тогда? – Посетитель у нас. Странный тип. На всякий случай лучше вместе держаться. Ты за стойкой побудешь, а я в подсобке посижу. – Что за тип? – насторожилась Ирка. – Старикан какой‑то. Приехал на такси. Вопросы задавал. Кто здесь живет и все такое. – Может, просто любопытный? – Может. – Ладно, идем. Сунув ноги в тапки, Ирка направилась к двери как была в шортах и майке, прихватив вязаную кофту. Кофта была ее гордостью, она угробила на нее четыре месяца. Бойко стучала спицами, бормоча под нос «раз, два, три»: видно, петли считала. Рукоделие давалось ей с трудом, тем радостней была победа. По тропинке мы вернулись в бар. Ирка распахнула входную дверь и устроилась за стойкой, я примостилась на стуле в подсобке, друг от друга нас отделяла штора из стекляруса, я могла наблюдать за баром, не привлекая к себе внимания, и вдоволь трепаться с Иркой, у которой мое поведение вызывало очень много вопросов. – Чего там старичок‑то? Ну, поинтересовался, кто здесь зимует, что с того? Чем он тебе так не приглянулся? – Всем, – лаконично ответила я. – Он точно не из поселка? – Точно. – Только идиоту придет в голову нас грабить. – Так я у него справку не спрашивала, вполне возможно, что он идиот. – По мне, так ты дурака валяешь, сказала бы просто, что работать лень. – Тогда какого хрена я здесь сижу? – Вот именно. Какого хрена ты торчишь за занавеской? – Я в засаде. Враги решат, что ты легкая добыча, а тут я. – Тьфу, нечистая сила, еще накаркаешь. И что мне за радость от твоей засады? – Ментам успею позвонить. Ирка впала в задумчивость, с неудовольствием косясь в сторону двери, а я почувствовала угрызения совести: ни к чему ее запугивать. Тут послышался треск мотоциклов, и через пару минут в бар ввалилась компания мужчин. Это были ребята, которые летом работали у нас на базе. Все как на подбор рослые, плечистые и загорелые. В поселке имелось два кафе и бар, но парней тянуло сюда точно магнитом, вечера они предпочитали проводить здесь. То ли место и впрямь притягивало, то ли ежевечернее путешествие вносило приятное разнообразие в их жизнь, которая до наступления сезона событиями не баловала. – Привет, Солнце, – забасил бородатый здоровяк, первым появившийся в баре. |
