Через несколько часов утреннее солнце вернуло его обратно к реальности. Минувший вечер был кусочком рая, и, лежа в постели рядом с Джессикой, Майрон подумывал о том, чтобы обнять ее и никуда не ходить. Зачем шевелиться? Разве на свете есть что-то уютнее этой спальни?

Ответ отрицательный. Будто прочитав его мысли, Джессика покрепче к нему прижалась… Увы, блаженство длилось недолго. Молча одевшись, они поехали во «Флашинг-Медоус». Предстоящий матч обещал стать захватывающим. Второй четверг соревнований: в программе женский финал и мужские полуфиналы. Первым на арене Артура Эша был запланирован матч между вторым посеянным, Томасом Крейгом, и открытием нынешнего турнира — Дуэйном Ричвудом.

Когда вошли на территорию комплекса, Майрон вручил Джессике корешок билета.

— Встретимся в ложе. Мне нужно поговорить с Дуэйном.

— Сейчас? Перед важнейшим матчем в его карьере?

— Буквально секунду.

Девушка пожала плечами и, с сомнением взглянув на любимого, взяла билет.

Болитар поспешил в раздевалку, показал секьюрити пропуск и вошел. Комната совершенно непримечательная, особенно если учесть, что в ней ждут начала матча участники турнира «Большого шлема». Дуэйн сидел в углу, заткнув уши наушниками. Голова запрокинута, и из-за темных очков не разберешь, открыты глаза или нет.

Заметив агента, Ричвуд отключил музыку, и Майрон увидел в зеркальных очках свое отражение. Надо же, совсем как в окнах эйковского лимузина!

Лицо Дуэйна было похоже на маску. Стянув наушники, парень оставил их висеть на шее наподобие галстука «боло».

— Она ушла, — медленно проговорил Дуэйн. — Ванда меня бросила.

— Когда? — опешил Болитар. Вопрос глупый и совершенно неуместный.

— Сегодня утром. Что ты ей сказал?

— Ничего.

— Она ведь была у тебя. Спортивный агент молчал.

— Говорил, что видел меня в отеле?

— Нет.

Ричвуд вставил в плейер новую кассету.

— Убирайся! — процедил он.

— Дуэйн, она тебя любит.

— И доказывает это весьма оригинальным способом.

— Просто хочет узнать, в чем дело.

— Ни в чем.

Зеркальные «рэй-баны» сбивали с толку. Ричвуд смотрел прямо на Майрона, возможно, даже в глаза, из-за темных стекол точно не скажешь.

— Полуфинальный матч очень важен, — проговорил Болитар, — но Ванда в сто крат важнее!

— Думаешь, я не в курсе? — взорвался парень.

— Тогда скажи ей правду.

На лице Дуэйна медленно прорезалась улыбка.

— Ты ничего не понимаешь.

— Так объясни.

Теннисист вертел в руках плейер: достал кассету, потом снова вложил.

— Ты утверждаешь: правда все исправит, а сам даже не представляешь, что это за правда. Говоришь: «Правда тебя освободит», а сам понятия об этой правде не имеешь. Майрон, правда не всегда дает свободу, а порой даже губит.

— Скрытность ни к чему хорошему не приведет.

— Приведет, если оставить все как есть.

— Дуэйн, человека застрелили, это нельзя оставить как есть.

Ричвуд снова заткнул уши наушниками.

— Может, так было бы лучше.

Звенящая тишина.

Агент и подопечный буравили друг друга вызывающими взглядами. До Майрона доносились слабые отзвуки какой-то песни. Все, хватит молчать.

— Ты был там в ночь, когда убили Александра Кросса. В теннисном клубе с Суэйдом и Йеллером.

Очередной обмен испепеляющими взглядами. Томас Крейг прошел мимо Дуэйна с Майроном и встал у двери. Ракетки у него лежали в чем-то напоминающем походный мешок.