Коллекционер посмотрел на Кирилла пристальным взглядом и сказал:

— У меня была долгая жизнь, и я научился отличать порядочных людей. Я вам верю.

Шел дождь, и Кирилл нахально заявился прямо к нам в офис, а у меня не хватило духу его выгнать в жуткую непогоду. Сердобольная Нина предложила ему кофейку, и он не отказался. Хорошо, что Миши уже не было, он уехал на встречу с поставщиком испанской плитки и так и не вернулся. Пока мы хлопотали после закрытия магазина, Кирилл успел ввинтить перегоревшую лампочку в люстру (сами мы не могли этого сделать, очень высоко), сделать что‑то с дверцей моего письменного стола, которая все время открывалась, и починить испорченный вентилятор.

— Бывают же мужчины! — ахнула Нина.

Кирилл улыбнулся и что‑то сделал с замком на входной двери. Замок был такой тугой, что мы с Ниной могли закрыть его только вдвоем. После того как Кирилл в нем покопался, дверь закрывалась быстро, мягко и бесшумно. Нина просто потеряла дар речи, а я делала вид, что все так и должно быть.

— Где ты пропадаешь? — строго начала я, когда мы шли к метро под моим зонтиком. — Ты обещал, что будешь держать меня в курсе, а сам даже не звонишь. Есть что‑то новое по делу Жени? Что говорит милиция?

— Милиция ничего не говорит, — вздохнул Кирилл. — Мария Михайловна болеет, кто с них будет спрашивать? А я человек посторонний, они мне докладывать не обязаны.

— Что же, так все и спустится на тормозах?

— Да нет, тут один… — Он помолчал. — В общем, в прошлом году один мужик попал в аварию и лежал у Генки. А он работает в нашем отделении, которое это дело вначале взяло. Дело это потом у них забрали куда‑то в центр, потому что попахивает терроризмом. Они как рассуждали? Кто такая Валентина? Мелкая бизнесменша. Могут быть у нее, конечно, разборки, могут и киллера послать в парадной выстрелить. Могут и машину заминировать, раз она целую ночь возле дома стояла, но тогда бомба самопальная какая‑нибудь будет. А тут нашли остатки такого устройства, которое международные террористы используют.

— Слушай, — меня внезапно осенило, — так это, может, арабы ее — того?

— Опять арабы, — погрустнел Кирилл.

Я посмотрела на него пристально и начала кое‑что понимать.

— Ты что, мне не веришь? А как же наш уговор?

— Тебе могло показаться. — Он прятал глаза.

Ты что, думаешь, у меня крыша поехала? догадалась наконец я. — Ты думаешь, что раз день из головы выпал, то и дальше у меня провалы в памяти будут? Я же четко помню все, что произошло после того злосчастного воскресенья! Арабы меня похитили, а до этого они побывали у тебя. Может, это ты плохо соображаешь, после того, как они тебе по голове дали?

— Ну знаешь…

— Что — «знаешь»? Ничего ты не знаешь! Зациклился на мысли, что я ненормальная, дальше своего носа не видишь! Откуда тут арабы? А в Ливане кто, по‑твоему, живет — папуасы? Какого черта она в Ливане делала? Этого тебе твой знакомый не сказал? Кстати, у Гены он какое место лечил — не голову ли? А то у меня такое впечатление, что все вы с приветом.

— Прекрати орать, вон уже люди оглядываются!

— Мне плевать, что люди слышат, надоело все! Русским языком тебе говорят, что арабы лежат убитые в той квартире — Ковенский переулок, дом пять! Вход из подворотни! Скажи это своему знакомому, путь проверят!

Хорошо, скажу, — примирительно ответил Кирилл.

— А про бандитов тоже все правда, спроси его, знает ли он Шамана, и он скажет, что знает.