Вся площадь заполнена людьми. Это не роботы. И не его гвардия. Это…

Или ему чудится, или все они похожи на Магдалину и на графа Гурского и на Григория. Что в них, в лицах тесно прижавшихся друг к другу людей?

— Это цвет твоей нации, ты расстрелял, сгноил, уничтожил лучших людей своей страны. — Голос Магдалины.

Больно ушам от этого голоса.

Он хочет смотреть на неё.

А она не хочет смотреть на него — смотрит на мальчишку, лежащего у её ног. Над мальчишкой склонились люди.

— Жора, Роберто, пожалуйста, спасите моего сына!

— Твоего сына?!

Опять она смотрит не на него. Ей плевать на него.

— Осторожно, сначала приподнимите голову! — В её голосе мольба. А его от этого голоса трясёт. И мерцает всё вокруг. — Осторожнее же! Ребятки, спасите обоих, пожалуйста!

Тихо скулит щенок — на руках маленькой девочки. Почему-то у девочки знакомые глаза. Где он видел их? «Пуля прошила щенка и вошла в Клепика», — машинально думает он.

Магдалина спускается с трибуны.

— Куда ты? — спрашивает он и спешит следом. Главное — не отстать. Главное — никогда теперь не отстать от неё.

— Не она. Ты. Спроси, куда идёшь ты? — На пути его молодой человек.

Не понимая, смотрит на него — широкоплечего, с её светящимися глазами.

— Ты идёшь в Храм, — говорит парень.

— В какой храм? Зачем?

— Я тоже не понимаю, зачем, — нехотя цедит тот. — Тебе там явно не место. Слишком много людей ты убил. Но мать решила так, и ты идёшь в Храм.

Свет из глаз парня.

Тихий голос Магдалины:

— Номер 101, для людей Апостол — это твой брат Адриан. У тебя был брат. У тебя была сестра. У тебя были отец и дед. У тебя были племянники — Любим и Джулиан. У тебя была необыкновенная семья. У тебя нет никого, потому что ты — убийца. У тебя нет имени, потому что никто и никогда больше не назовёт тебя «Адриан», ибо ты — Бур. Я пыталась помочь тебе, пыталась спасти тебя, ты не услышал.

— Я слышу. Ты со мной, и больше никого никогда я не убью. Я буду служить тебе. Я буду делать всё так, как ты скажешь.

— Ты никого больше не убьёшь, потому что мы тебе этого не позволим. Я не с тобой, Бур, и никогда с тобой не буду. И не надо мне служить. — Она отвернулась и сказала: — Троша, Ив, ребятки, снимите, пожалуйста, полог с города, освободите землю от плит. И освободите речку от камней!

Где его советники? Где его самолёты и танки? Он — один.

И есть спортивный бежевый костюм на нём, а он — гол под светом из её глаз. Гол перед этими непонятными людьми, которые сейчас смотрят в упор на него.

Магдалина отошла. И люди откачнулись от него.

Осторожно двое отодвигают плиты, перед ним — люк.

— Иди! — говорит тихо Магдалина.

— Куда?

Он не понимает.

— Разве не видишь, туда! — Всё тот же дерзкий парень тычет пальцем в люк. — Какой ты непонятливый!

В этот миг что-то случилось. Серенькая тьма в звоне разлетелась, и явилось солнце. Разлеглось над городом, рассыпало острые лучи.

— Уходи же скорее от нас! — говорит парень. — Мы так устали от тебя! И у нас столько дел!

— Ты хочешь убить меня? — спрашивает он Магдалину, а она задрала голову, смотрит на солнце. И все люди на площади смотрят на солнце.