Казалось, звери совсем не замечают наездников, но поводыри ловко ухватились за седла, и их буквально забросило на спины питомцев. А еще через мгновение рычащие звери сплелись в клубок. Сойдясь в коротком клинче, они отскакивали друг от друга и тут же вновь бросались в атаку.

Наездники казались плотно пристегнутыми к спинам коваев рюкзаками, но при этом умудрялись иногда наносить по противнику удары тренировочными мечами. Трибуны бесновались, и этот практически животный рев толпы вызывал у меня чувство горечи.

Еще при разработке Игр Драган, выслушав идею о контактных спаррингах, предложил просто стравливать о́ни без наездников и был удивлен моим резким отказом.

На заре моей кинологической карьеры мне пришлось столкнуться с последствиями запрещенных собачьих боев, что вызвало во мне жуткую ненависть, потому что это мерзко – стравливать безумно верных псов между собой на потеху пресытившимся хозяевам.

Конечно, с питомцами поводырей все было иначе – жесткие тренировки повысят шансы выжить в реальном бою, к тому же с насадками на когтях, жалах и клыках повредить друг друга они не смогут, даже если захотят. И все же драться без наездников я запретил – так что если у кого и был шанс получить травму, то у людей. Спор разрешили сами поводыри. Засидевшиеся без дела воины рвались в бой, да и Драган понимал, что польза от парной работы значительно перевешивает риск повышенного травматизма.

Пока я вспоминал разговор с командиром Корпуса, всадники на коваях дошли до пика своей схватки. Один из зверей пропустил изрядную плюху лапой собрата и замедлился. Хоть когти и прикрыты колпачками, удар такой лапой был посерьезнее пинка конским копытом. К тому же седок пострадавшего зверя тоже успел получить по шлему и явно плохо держался в седле, а значит, почти утратил контроль над питомцем.

Такое положение позволило победителю немного покрасоваться перед публикой. Ковай отскочил назад и, разгоняясь, вновь устремился на соперника. Второй ковай припал к земле, готовясь к столкновению, но атакующий зверь неожиданно взмыл вверх. Причем прыгнул он без наездника – поводырь ловко соскочил с седла и, проделав два полных оборота в перекате, эффектно замер на одном колене. В это время его питомец пролетел над припавшим к земле собратом и уцепился за него как минимум тремя лапами. Накладки лишали когти убийственной остроты, но не делали их менее цепкими. Сила инерции провернула образовавшуюся сцепку – атакующий ковай оказался на спине, а зацепленный им зверь вместе с седоком, задрав голову, взмыл в воздух.

Получился своеобразный «бросок через себя». Ни ковай, ни его поводырь без опоры под лапами уже ничего не могли сделать – аэродинамические свойства у о́ни были чуть лучше, чем у утюга.

Пролетев метров пять, проигравшая пара свалилась в ров с водой. Обслуга тут же подбежала к бордюру, но, судя по тому, как они спокойно вернулись на свои места, внизу все было в порядке.

А победитель принимал овации.

Ничего, будут ему «овации» – схватки были придуманы для тренировок, а не рисовки перед девчонками.

Пока я обдумывал кару для хвастуна, на площадке появилась еще одна пара поводырей. Эти бойцы были одеты в более серьезную броню, считавшуюся в Корпусе стандартной. Среди поводырей уже давно не было нихонцев, но в Брадаре все еще чтили традиции переселенцев с Хоккайдо. Броня поводырей напоминала латы японских самураев – пластинчатый панцирь, рогатый шлем и стальная личина со скорченной рожей.