– А он? – Лотти посмотрела Неду прямо в глаза, надеясь, что тот не догадается, насколько для нее важен его ответ и как много от него зависит.

– Большинство мужчин не считают чем-то особенным иметь любовниц. Я сам такой же. Но Хайден другой. Он никогда так не поступал.

– Потому что любил Жюстину, – вздохнула Лотти, глядя в лиловые глаза Жюстины, смеющиеся ей с портрета.

Нед заговорил вновь, и на этот раз чувствовалось, что он очень тщательно подбирает слова.

– Хайден с раннего детства знал, что такое чувство долга. Я часто замечал, что его любовь к Жюстине больше напоминает отношение отца к дочери, чем мужа к жене. А еще в глубине души он всегда понимал, что любовь его обречена остаться безответной. – Нед оторвался от портрета и окинул Лотти оценивающим взглядом. – Я всегда чувствовал, что Хайден мечтает найти женщину, с которой он мог бы быть на равных как в постели, так и вне ее.

Затем Нед вежливо поклонился, попросил его извинить и ушел, оставив Лотти раздумывать над его словами наедине с портретом.

На следующий день Хайден занимался в своем кабинете с бумагами, их скопилось огромное количество, и с ними необходимо было разобраться. Услышав короткий стук в дверь, он скинул с коленей котенка и пошел открывать. На полпути он едва не наступил на второго котенка, которого ему пришлось убрать с дороги носком ботинка.

Когда Хайден открыл дверь, за ней никого не было. Он высунул голову, посмотрел налево, направо, но коридор оказался совершенно пуст. Тогда Хайден посмотрел себе под ноги и увидел лежащий перед дверью аккуратно сложенный лист бумаги, надписанный рукой Лотти.

Развернув листок, Хайден обнаружил, что это приглашение. Его, Хайдена, просили почтить своим присутствием музыкальный вечер, который будет устроен в честь их гостей. Леди Оукли и мисс Гарриет Димвинкл споют дуэтом «Слушай, слушай, это жаворонок!», а мисс Тервиллиджер сыграет на арфе «Я поцеловала могилу любимого».

«Необыкновенно подходящая для меня пьеса» – подумал Хайден.

Гвоздем же программы должна была стать леди Аллегра Сент-Клер, которая собиралась исполнить на рояле «Аппассионату» Бетховена.

Хайден медленно опустил листок с приглашением. «Аппассионата» была одной из самых любимых сонат Жюстины. Сколько тихих вечеров провел Хайден в музыкальной комнате, слушая, как она наигрывает эту пьесу, держа на коленях маленькую Аллегру. А когда у Жюстины начиналась бессонница, она играла «Аппассионату» по ночам, заканчивая и тут же начиная ее с самого начала. Тогда Хайден всерьез боялся, что сам может сойти с ума от этой сонаты.

При мысли о том, что ему предстоит сидеть и слушать «Аппассионату» в исполнении Аллегры, на лбу у Хайдена выступил холодный пот.

«Ты должен сделать это, ты можешь, – уговаривал Хайден сам себя. – Ради своей дочери».

Эти слова Хайден продолжал повторять и спустя шесть часов, стоя в своей огромной спальне перед зеркалом, оправленным в тяжелую дубовую раму. Собираясь на музыкальный вечер, он оделся не менее тщательно, чем если бы его пригласили сегодня на прием к королю. Воротничок и манжеты рубашки были туго накрахмалены, непокорные волосы смочены и тщательно причесаны. Из зеркала на Хайдена смотрел настоящий денди, только вот глаза у этого красавца были почему-то испуганными и дикими.

Он вытащил из жилетного кармана часы, щелкнул крышкой и посмотрел на циферблат. Очевидно, все явно собрались и ожидают только его. Каждому из них будет неприятно, если Хайден пошлет Жиля извиниться и сообщить, что хозяин не может посетить этот вечер. А сильнее всех расстроится Лотти.

«Если ты по-прежнему продолжаешь сопротивляться своим чувствам, то заслуживаешь только сочувствия», – вспомнились Хайдену слова Неда.