– Покажите. Нет, я не могу это пить. Это слишком кисло. Я не понимаю… – продолжал он, поводя носом. – И все-таки я повсюду чувствую его омерзительный запах.

Он выглядел совсем растерянным, и Рут ощутила огромный прилив нежности к нему.

– Вы что-то потеряли?

– Я думаю, что теряю разум, – ответил он просто.

– Это со всеми случается, – сказала Рут, положив свою узловатую ладонь на его руку. – Не сегодня, так завтра.

– Но я не могу себе этого позволить. Надо уйти отсюда, – добавил он, поднимаясь.

Под оболочкой кожи атомы его существа кипели, охваченные разлитой болью. «Дифракция, рефракция, разрыв… » – услышал он собственный шепот, но не понимал, о чем говорит. Его человеческие глаза замутились, неожиданно подернулись влагой, зрение померкло, и он тяжело рухнул на Рут, которая выпустила флакон. Она попыталась его подхватить, но тоже потеряла равновесие, и оба навалились на зеркало, которое легко и быстро повернулось на оси.

– Вот он! – воскликнула Рут, прикасаясь к флакону кончиками пальцев.

Оторопевший Кетер лежал на ней.

– Ой, нет! – произнес Кетер, медленно поднимаясь.

– Да, да! – повторила Рут, стоя на четвереньках. Боже праведный, такая гимнастика ее прикончит!

– Нет! – заплетающимся языком вяло пробормотал Кетер. – Нет!

Рут вздохнула и подошла к нему. У нее болели спина и колени, она мечтала о горячей ванне и о хорошо охлажденном коктейле «Кровавая Мэри», и… Здорово! Просто невозможно, цвет стен опять изменился! Снова черные. Она поспешно обернулась к Кетеру – он также стал черным. Ну ладно, хоть он обрел постоянство. И однако у нее создалось впечатление, что у них здесь очень не хватало четкой организованности. Впрочем, это естественно, когда из сострадания принимаешь на работу прокаженных. Она укусила губу, чтобы наказать себя за гадкие мысли, и вслед за тем заметила, что Кетер кружится по комнате, как какая-нибудь балетная примадонна, но без пачки, а в уголках его глаз и губ пузырится пена.

– Н-е-е-е-е-е-т! – вопил он. – Н-е-е-е-е-е-т!

Припадок, у него припадок!

– На помощь! – во весь голос закричала Рут. – На помощь!

Шум бегущей толпы. Повсюду отдается эхо. Рут скорчилась возле Кетера, пытаясь его успокоить, шепча слова, которые говорят детям: «Ну, ну, ну, сейчас все пройдет, ну вот, помощь уже идет, ну, ну, ну, это ничего, я ведь здесь… »

Подняв голову, она заметила, что небо над ними как будто растрескалось и бесчисленные звезды мигали как лампочки, готовые погаснуть.

– Кетер! Кетер! Придите в себя! Вы не можете этого сделать!

Он обратил на нее взгляд своих наполовину расплавленных глаз, густая смесь азота и газа вырывалась из его губ, похожих на раскаленную сталь.

Шаги. Совсем близко.

– Рут!

Рут подняла голову. По ее щекам текли слезы. Все были здесь, но слишком поздно, слишком поздно! Она не могла выговорить ни слова и молча указала на Кетера, которого сотрясали все более редкие конвульсии.

– У него приступ… помогите мне, – сумела она наконец выговорить.

На секунду наступила полная темнота, а потом звезды вновь слабо замигали.

– Что происходит? Небо… – воскликнула Саманта.

– Бог умирает, – ответил Лори.

Снова темнота. Потом свет, слабый и бледный.

Пульсация мира с каждой секундой становилась все слабее. Слезы Рут заливали щеки Кетера, отливающие разными цветами.

– Не умирай, не умирай, я жизнь за тебя отдам! – услышала она свой крик, подобный крику безутешной наивной девушки.