А теперь – самое главное. Он приподнял коврик, покрывавший дно багажника, быстро отвинтил квадратную пластину и вытащил своих лучших друзей: Мистера Неопределенный Автомат, близнецов Отто и Матик и любимых малышек – это были сестрички Гранаты. Они укрывались в ящичке, обитом свинцом. Его дорогие гранаточки! После армии он ни разу ими не воспользовался. Но теперь, может быть, наконец-то представится случай употребить их в дело. Он заботливо разложил гранаты по специальным карманам жилета, испытывая восхитительное чувство, что теперь и сам он стал опасной личностью.

Аллан, с трепещущими ноздрями, замер под прикрытием елей. Мясо. Совсем близко. Запах мяса, смешанный с запахом резины и бензина. Он показал детям, чтобы они молчали, и все трое, улыбаясь, стали наблюдать из-за деревьев за Аньелло.

С неприятным чувством, что за ним наблюдают, Аньелло поднял голову. Кружащиеся вихрем хлопья снега ограничивали видимость. Он принюхался и сдержал гримасу отвращения. В холодном воздухе расплывался запах падали. Может быть, труп лани? Или за ним наблюдает умирающая лань? Он схватил ружье и осмотрел окрестности через его прицел. Вон там, за деревьями. Какой-то силуэт. Нет, несколько силуэтов. Один большой и два маленьких. С порывом ветра вонь стала еще сильнее. Она шла от них. Охотники?

– А ну-ка, выходите! Вы, там, за деревьями, вы меня слышите? Полиция, приказываю выйти!

Веселое щебетание. Потом один из маленьких силуэтов отделился от деревьев и заковылял к нему.

– Страсвуй, мистер. Ты поиграешь со мной?

Аньелло заморгал глазами. Хорошо ли он расслышал? Точно ли он видит посиневшего от холода мальчугана, без перчаток и без шапочки, шагающего к нему по снегу?

– Ты что здесь делаешь? Где твои родители?

– Мой папочка, он умер, а мамочка, ее на небо унесли ангелочки, – ответил ребенок, вежливо улыбаясь.

Боже мой, этот малыш накачан ЛСД! Наверняка жертва банды извращенцев. Он слышал разговоры о секте сторонников натуризма, живущей в пещерах…

– Подойди, малыш, я ничего тебе не сделаю, подойди… – произнес Аньелло самым ласковым тоном, опуская автомат.

– А тебе хотелось бы вставить мне в зад, а? – произнес мальчуган, растягивая посиневшие растрескавшиеся губы, и вдруг оттуда появилось какое-то черное насекомое, – черный таракан? – которое пролезло через его гнилые зубы и соскользнуло на шею.

В какой же грязи живет этот ребенок! И эти похабные слова! Куда идет Америка? Куда катится весь мир?! – Эй, старая сволочь! Тебе хотелось бы меня поиметь, как ту маленькую китаёзу там, в гараже… – продолжал малыш, делая непристойные движения бедрами.

Аньелло почувствовал, что, несмотря на ледяной холод, он покрывается потом. Смутное и темное воспоминание о каком-то силуэте, прижатом к стене гаража, о неясной ухмыляющейся фигуре, прижимающейся бедрами к его голубым форменным брюкам, пронзило его как пуля и заставило согнуться вдвое. Как сопляк мог узнать об этом? Или девчонка все разболтала?! Порочная девка, которая торговала крэком и занималась проституцией, она почти вынудила Аньеллосделать это в обмен на свое освобождение… Пот заливал ему глаза. Отрицать. Надо все отрицать.

Он открыл и снова закрыл рот. Теперь ребенок был совсем рядом, он мог разглядеть его черты. Но в отличие от убитой учительницы Хилари, Аньелло, едва увидев его лицо, в ту же секунду понял, что это вовсе не ребенок.

Это был один их них, один из этих серых человечков, один из мутантов, прикидывающийся американским мальчуганом. Отвратительный пришелец с плоским черепом, какой-то гигантский таракан, покрытый силиконовой кожей, с кислотным выпотом на местах соединений… Он поднял ствол и выстрелил наугад.