Данила провел по лицу пятерней, пытаясь унять нервозность. Оба поняли, что все еще торчат в чужой квартире и бессмысленно пререкаются. Надо валить, пока этот мальчуган не очнулся.

– Может, и жаль, что дьявола нет… – пробормотала Рут, упаковывая рюкзак. – Меньше неопределенности было бы. Что уж говорить про бога.

– Дьявол – это ты, – раздраженно ответил он и первый вышел из квартиры.

Когда она в первый раз провернула этот трюк с черными глазами и забором крови, он визжал как свинья. Данила никогда не был сильным. Он был умен, нагл, но боялся всего и вся, особенно паранормальной жути, потому что, с разумной точки зрения, эти процессы неуправляемы.

Но потом привык. Хотя тошнотное ощущение не оставляло, а хваленая интуиция орала, что кровь у людей никогда не забирают для благих намерений.

Часто он спрашивал себя: будь он на месте их жертв, повелся бы на такое? Ведь если представить: в квартиру вламывается какая-то озверевшая баба и чего-то очень от тебя хочет, но никогда не объясняет, чего.

Вдруг гостья без переходов начинает сыпать чужими секретами. Она не только про перекресток и странные галлюцинации угадывает, но и знает, когда был первый поцелуй, сколько стоила тачка, дату смерти дедушки или какое порно жертва качает из Интернета. Особо наивным (например, первому ребенку в их списке) надо наплести про защиту и спасение мира. С другими – сыграть на чувстве вины, тайнах, индивидуальных комплексах. Все ради десяти миллилитров крови.

Свою руку он тоже прикладывал, помогая манипулировать людьми, когда фантазия Рут иссякала. Лишь бы они добровольно подставили вены: в этом заключался ключевой момент поручения. От этого становилось еще противнее.

А все Кларисса и ее заказы. Как наяву встало стареющее, хитрое лицо с извечно чадящим бычком в уголке накрашенных губ. Он и представить не мог, как давно бабка этим промышляет. Вероятно, еще до Рут. Теперь же впрягла их обоих…

Рут вышла за ним. Он слышал, как хрустит гравий под ее ногами. Что там с Томом? Что произошло с ним в тот момент, когда она коснулась его руки? А с его внутренним миром, когда она забрала часть его тела и души с собой? Кто знает.

Они довольно долго шли молча. Оба знали, что не будет погони. Даже если их кто-то увидит… Хотя что за глупости, никто из обычных людей их не видел. Они вне жизни, и это была данность, с которой ему пока не удавалось примириться.

– Почему ты это делаешь? – снова начал он. – Зачем помогаешь ей?

Рут откинула назад волосы и ответила:

– Мне нужно завершить одно важное дело. Пришлось пойти в услужение ведьме. Другого способа нет.

Она была немногословна, любую информацию из нее приходилось вытягивать клещами. Все время, что они жили вместе, как брат и сестра, Данила постоянно наблюдал за ней, отслеживал мрачные перекуры на балконе, грустные взгляды и понимал, что она испытывает глубокую боль и тоску. По чему – это был уже другой вопрос. Возможно, по своей прошлой жизни.

«Хотел бы я знать, что ты видела после смерти…» – часто думал он.

И вот сегодня она любезно поделилась тайным знанием.

«Там вообще ничего нет».

И то верно. Зачем нужен загробный мир и резервуары в виде рая и ада, когда они все крутятся между жизнями, как белье в стиральной машине?… Бытие оказалось бесконечным циклом перерождений, и человек разгребал свои причины и следствия в каждом новом воплощении. Буддисты не ошибались насчет колеса обусловленного существования, да только об исключениях они ничего не знали, а они были. Например, Рут. Мертвая, которая не перешла в новый цикл, и встряла, словно камень между шестернями экзистенциального механизма. Ни назад, ни вперед. Живые ее не видят, но она все еще среди них.