«Невидимая армия» всегда работала слаженно и быстро. Сам Винсент давал им полнейший карт-бланш и при этом умудрялся контролировать каждый их шаг. В его стиле было много от компьютерных программ: он мог организовывать процесс, оставаясь при этом незаметным.

Он стал тенью тени. Он был сердцем их невидимой армии.

Но никто из ребят не мог сказать про него что-то конкретное. Очевидно только, что он гений и псих каких поискать.

Верил ли он сам в то, что говорил?

Его последователи почему-то верили, хотя порой казалось, что они немногим отличаются от сектантов.

«Тшш, – хмурился Винсент. – Мы – не секта, а клуб по интересам. Сектанты к тому же просто твердолобые верующие. А мы – небожители. В мире, где так много потоков информации, не может быть абсолютной правды».

Винсент стал их черным пророком. Он не говорил, а изрекал и убеждал как никто.

Они не просто издеваются над сильными мира сего. Они рассказывают истории, о которых другие хотели бы умолчать. Но мир не такой одномерный, каким его стараются представить те, кому это выгодно. А раз так, то их дело – крестовый поход без бога, но во имя истины.

* * *

Винсент вышагивал по узкому проходу меж столов. Ноги в тяжелых ботинках на автомате переступали через спутанные провода и кабели, а парни, как всегда, ловили каждое его движение. Дойдя до конца прохода, Винсент развернулся и послал им озорную улыбку.

– Итак, моя невидимая армия, – с ощутимым удовольствием произнес он эти слова, – мы прошли с вами нескучный путь…

Он уцепился за балку на потолке, и в синеватом отсвете мигающих мониторов повисшее тело выглядело как труп. Затем ботинки гулко коснулись пола, подняв легкое облако пыли.

– …И-и-и следующая наша цель – тюрьма для особо опасных преступников «Прометей»!

Воцарилось молчание, в котором, очевидно, должны были протрубить фанфары.

– Что вы слышали о ней?

– Это закрытое заведение строгого режима. Туда никого не пускают, – подал голос Саид.

– В точку. Она возникла внезапно, и о том, кто в нее попадает, ни черта не известно. Я думаю, – и палец Винсента взлетел вверх, а глаза полыхнули знакомым всем огнем веселого безрассудства, – там творится что-то не очень красивое. Нарушаются права человека, ставятся негуманные эксперименты… Я просто чекнул их вчера, попытался просмотреть, что у них в системе, – безрезультатно.

Пронесся легкий шепот недоверия. Чтобы Винсент ничего не нашел в чужом компьютере? Да он господа бога взломает, что уж говорить о тюрьме.

– Потому что в их компах… ни-че-го, – отчеканил он, выглядя не на шутку раздосадованным. – Никаких данных о заключенных: ни личных дел, ни директив сверху или информации о кейтеринге. Считай, они не ведут документацию. Только информация о составе охраны.

– Да не может быть, – подал голос Кшиштоф. – Это просто какая-то защита, до которой мы не доросли.

На это Винсент только возмущенно фыркнул.

– Мы доросли до всего. Мир нам мал.

Кто-то издал очередное сомневающееся «хм». Среди парней начался спор:

– Это нереально. В их сервере должна быть база данных с заключенными.

– Тебе же сказали, что ничего нет.

– Тогда зашифровано.

Винсент нетерпеливо пощелкал пальцами, ловя тишину, и продолжил в своей самоуверенной манере:

– Мое мнение: они просто не хранят в нем информацию, вот и все. Где-то есть другой сервер. Поэтому придется добывать ее иначе – своими руками. У меня есть информатор в «Прометее», который сообщил, что условия для внедрения сейчас самые подходящие.