Мистер Голспи и его новый знакомый, докурив сигары, постояли, перегнувшись через борт, потом решили, что пора завтракать. В ожидании его они лениво беседовали.

— Ничуть вам не удивляюсь, — говорил мистер Сагден. — Я и сам не люблю Лондона, никогда не любил. Я когда-то прожил в нем целый год, и мне тут совсем не нравилось. Я не мог ужиться с лондонцами — слишком много церемоний, знаете ли, и не по нутру мне все эти брюки в полоску, да черные сюртуки, да белые гетры, и всякая такая ерунда. И ведь воображают себя дельцами и ловкачами!

— А на самом деле большинство — совсем не ловкачи, — вставил мистер Голспи. — Я в этом очень скоро убедился.

— И я тоже, — продолжал Сагден своим монотонным, заунывным голосом. — И когда я их раскусил и стал высказывать им свое мнение о них, им это не понравилось. Нет, не понравилось. — Мистер Сагден не объяснил, почему, собственно, это должно было им понравиться. Он только повторил еще несколько раз, что им это не понравилось. Он больше зевал, чем говорил.

— Да, я только что провел здесь четыре или пять месяцев, — заметил равнодушно мистер Голспи. — И с меня хватит. Тут люди какие-то полуживые. Ни размаха, ни смелости. Я ищу такое место, где все люди — живые, где можно что-то делать.

— А где именно вы были в Лондоне?

— Где работал? Главное место моей работы было в забавном переулке, вряд ли вы когда-нибудь слышали о нем. В Сити.

— Я довольно хорошо знаю Сити.

— Посмотрим, знаете ли вы эту улицу. Я о ней до этого года никогда не слыхивал. Она называется улицей Ангела.

— Улица Ангела? Нет, и я никогда о ней не слыхал… Ну, признаюсь, я не прочь закусить. Пожалуй, пойду вниз мыть руки. Да, да. — Он подавил зевок. — И что же, встречали вы там ангелов?

— Где, на улице Ангела? Нет, не встречал.

— Ничего похожего, а?

— Нет. Правда, я встретил кое-кого, кто чуть не превратился в ангела, но это не в счет. Нет, все там — только люди, да и то не настоящие. Мне было жаль этих бедняг… некоторых из них.

— А я сейчас способен жалеть только свой желудок, — сказал мистер Сагден убежденно. — Он громко требует бифштекса, хорошо зажаренного и с картошечкой. Ага, вот идут таможенники. Значит, мы скоро опять двинемся. И честное слово, пора бы им подумать о ленче! Смотрите, который час! Пойдемте вниз.

— Слышите? Зовут, — сказал мистер Голспи. — Сейчас пойдем, я только разыщу свою дочь.

Вернувшись после ленча на палубу, они увидели, что доки остались позади и пароход плывет уже по реке. В воздухе чувствовалась теперь прохладная свежесть, близость моря. С одной стороны уплывали назад Вулвич и окутанный туманом Шутерс-Хилл, с другой — тянулись старые дамбы и газовый завод.

— Ну, посмотри в последний раз на Лондон, — сказал мистер Голспи дочери, когда они прохаживались по палубе. — Видишь, вот он.

— Ничего не видно, — возразила Лина, поглядев через плечо на воду, которая переливалась сверкающими полосами, на легкий туман и тени вдали.