— Как бы мне хотелось, чтобы ты поехала со мной,— сказал он. Шарф был обмотан у него вокруг шеи, и цвет его выгодно оттенял глаза Генри. Его мягкие седые волосы были зачесаны набок, худое лицо загорело под калифорнийским солнцем.

— Мне бы тоже этого хотелось, но я только что взяла кое-какую работу, чтобы заплатить за квартиру,— объяснила я.— Вы будете много снимать и покажете мне фотографии, когда вернетесь.

— А что у нас с Рождеством? Я надеюсь, ты не будешь в этот день одна.

— Генри, да перестаньте беспокоиться обо мне. У меня куча друзей.

Вполне возможно, что я проведу этот день в одиночестве, но ему незачем волноваться по этому поводу. Он поднял указательный палец.

— Стой. Я чуть было не забыл. У меня для тебя еще один маленький подарок.— Он направился к столику рядом с раковиной и взял оттуда небольшой горшочек с комочком зелени. Он поставил его передо мной, со смехом наблюдая за выражением моего лица.

— Это воздушный папоротник,— сказал он.— Он питается воздухом. Его даже не надо поливать.

Я уставилась на веточки с кружевными листьями ярко-зеленого цвета. Они выглядели так, будто могли бы зацвести и в открытом космосе.

— И подкармливать не надо?

Он покачал головой.

— Просто дай ему спокойно расти.

— Мне не нужно беспокоиться о диффузии солнечного света и тому подобных вещах? — осведомилась я, вставляя умные слова из жизни растений, как будто я знала, что они означают. Я славлюсь своим невежеством в том, что касается растений, и в течение многих лет я сопротивляюсь как могу всем возможностям навязать мне что-нибудь зеленое.

— Ничего не нужно. Он будет тебе вместо приятеля. Поставь его на стол у себя. Он тебя немножко взбодрит.

Я исследовала папоротник со всех сторон, держа горшочек в руках. Кажется, я испытывала волнующую вспышку жажды обладания. «Должно быть, я в худшей форме, чем сама думаю»,— пришло мне в голову.

Генри выудил из кармана связку ключей и протянул их мне.

— На случай, если тебе что-нибудь понадобится у меня дома,— сказал он.

— Отлично. Я занесу вам вашу почту и бумаги. Может быть, нужно еще что-нибудь сделать, пока вас не будет? Я могу постричь газон.

— Не нужно. Я оставил тебе номер телефона, по которому меня можно будет найти, если нагрянет Большой. Кроме этого мне ничего не приходит в голову.— Большим мы называем землетрясение, которое мы ожидаем со дня на день, с тех пор как случилось последнее в этих краях в 1925 году.

Он посмотрел на часы.

— Наверное, нам уже пора ехать. В это время года в аэропорту толпы народа.

Его рейс только в семь вечера, а это значит, что у нас было полтора часа времени, чтобы совершить двадцатиминутную поездку до аэропорта, но не было смысла спорить с ним. Такой милый человек. Если уж он должен ждать, то он подождет там, радостно болтая с другими пассажирами.

Я надела куртку, а Генри тем временем совершил обход своих владений, выключил отопление и убедился, что окна и двери надежно закрыты. Он взял свое пальто и чемодан, и мы отправились в путь.

Я вернулась домой в четверть седьмого, все еще ощущая комок в горле. Ненавижу прощаться со знакомыми и не люблю, когда уезжают, а я остаюсь. Уже стемнело. Я вошла к себе в квартиру. Раньше здесь был гараж на одну машину. Каждая сторона длиной ровно в пятнадцать футов. Справа углубление, которое служило мне кухней. У меня своя маленькая ванная и место для стирки. Пространство разумно спланировано и поделено, чтобы создавалась иллюзия присутствия гостиной, столовой и спальни, когда я раскладываю свой диванчик. У меня больше чем достаточно места для хранения тех немногих вещей, которые являются моей собственностью.

Обычно процесс обозревания моего маленького королевства наполняет меня чувством удовлетворения, однако я все еще боролась с шепотком подступающей депрессии и квартирка показалась мне унылым местом, противопоказанным больным, страдающим клаустрофобией.