Николай Всеволодович внимательно оглядел новое действующее лицо. Поинтересовался:

– А почему он такой худой? У тебя в зиндане что, совсем не кормят?

Мурад обиделся:

– Вах! Зачем так говоришь? Почему не кормят? Его вчера только привезли. Просто он по жизни такой. Ты вот толстый, а он – нет.

Теперь обиделся Ставрогин:

– Я не толстый, я нормальный. Полный, в конце концов. А этот – тощий как скелет. Может, он наркоман или у него глисты?

– Зачем наркоман? Он в карты любит играть, вот его наркотик! Другого не надо.

Тут Мурад вдруг забеспокоился. Он поставил в шкаф очередную склянку, подошел к тощему типу, приподнял его склоненную голову и заглянул в глаза. Даже веко оттянул.

Наконец он отпустил голову тощего.

– Э, какие глисты, слушай? Нет у него никаких глистов. Просто натура такая – ничего на пользу не идет. Деньги дашь – проиграет, кушать дашь – все в унитаз уйдет. Пустой человек, честное слово!

Он сел и уставился на задержанного. Потом заговорил тихим, проникновенным голосом:

– Э, зачем опять деньги не отдаешь, э? Ты что думал, Мурад – это касса взаимопомощи? Так туда все, что взял, тоже возвращать надо. А ты? Захотел – отдал деньги, не захотел – не отдал. Нехорошо! Мне ведь волноваться вредно. У меня три инфаркта было! Вах!

Он помолчал, потом встал, чтобы вернуться к трубке и коньяку.

– Ну, и что нам с тобой делать? – спросил Мурад не то пленника, не то самого себя.

Тот продолжал скулить, скорчившись на полу:

– Мурад, не убивай! Клянусь, все отдам.

Хозяин сыпал корм в аквариум с вуалехвостами.

– Что «Мурад»? – ворчал он. – Я пятьдесят три года как Мурад, и из них целый год слышу, как ты обещаешь мне вернуть мои деньги. Ты когда их просил, что говорил? «Мурад Чингизович, выручи!» Мамой клялся, что век благодарить будешь. А что теперь? Деньги не возвращаешь, да еще на каждом углу звонишь, что Мурад, шакал черножопый, за горло тебя берет из-за какой-то сотни штук поганых баксов!

В Рыцарском зале надолго воцарилось гнетущее молчание. Мурад продолжал свое занятие, остальные не решались заговорить. Наконец один из телохранителей, то ли Вахо, то ли Михо, прервал паузу:

– Так что с ним сделать, босс?

Мурад повернулся к Ставрогину:

– Сегодня ты мой гость, ты и решай. Денег у него нет, и взять ему их негде, я проверял. Воровать он боится, работать не умеет, а в казино его больше не пускают. Так что его надо либо убивать, либо отпускать. Как скажешь, так и сделаю.

Пленник на коленях продолжал ныть:

– Не убивай, Мурад! Что хочешь проси. Хочешь, я сам кого-нибудь убью, только скажи!

Мурад не удержался и презрительно плюнул на склоненную голову должника.

– Вот мразь! У меня просит милосердия, а сам готов чужую жизнь отобрать! Зачем мне такое ничтожество? Если я захочу кого-то убить, то найду настоящего профессионала, а не кусок дерьма.

И вновь обернулся к Ставрогину:

– Ну, что скажешь?

Тот брезгливо поморщился:

– Действительно, мразь и ничтожество. Он не стоит того, чтобы его убивать. Я бы его немного поучил на будущее. Наказал и выгнал.

Мурад сразу загорелся этой идеей:

– Хорошая мысль! Вот и накажи его!

Николай Всеволодович немного смутился:

– Ну что ты, Мурад. Не царское это дело…

Но хозяин не отставал:

– Не хочешь сам руки пачкать? Тогда позови своего человека. Я скажу, чтобы его пропустили.

Ставрогин неохотно достал мобильник.

– Зайди, – коротко распорядился он.

Через секунду в сопровождении одного из людей Мурада, то ли Вахо, то ли Михо, в зал вошел блондин лет сорока, среднего роста, худощавый.