– О, у вас все только самое лучшее!

Калаканис одобрительно улыбнулся.

– Совершенно верно. Эти «Калашниковы» производит болгарский «Арсенал», и они – лучшие в своем классе. Господин Калашников сам предпочитал автоматы болгарского производства. А как вы снова встретились с Гансом-Фридрихом?

– Я помог ему продать большую партию тайссеновских цистерн в Саудовскую Аравию – представил его кое-каким пропитанным нефтью приятелям с берегов Персидского залива. Так или иначе, в том, что касается «Калашниковых», я безоговорочно полагаюсь на ваше мнение, – любезно сказал Брайсон. – А пулеметы?..

– Для вас просто невозможно придумать что-то лучше, нежели южноафриканский «вектор CR21», калибра 5,56. Безукоризненная вещь. Тот, кто ее испробует, никогда уже не захочет пользоваться ничем другим. Цельно-осевой оптический прицел «вектора» увеличивает вероятность попадания с первого же выстрела на шестьдесят процентов. Даже если вы сами плохо соображаете, что творите.

– Как насчет снарядов с обедненным ураном?

Калаканис приподнял бровь.

– Возможно, я сумею откопать для вас некоторое количество. Любопытный выбор. Вдвое тяжелее свинцовых, но это лучшее противотанковое оружие, какое только можно найти. Проходит через танк, как нагретый нож через масло. Плюс к тому еще и радиоактивность. Так откуда, вы говорите, ваши клиенты – из Руанды и Конго?

– Я пока что ничего такого не говорю.

От регулярно повторяющегося прощупывания нервы Брайсона натянулись до предела. Это было не обсуждение сделки, а гавот, тщательно отрежиссированный танец, где каждый внимательно наблюдал за партнером, ожидая, когда тот оступится. Что-то в манерах Калаканиса заставило Брайсона предположить, что делец знает куда больше, чем показывает. Принял ли хитроумный торговец оружием Джона Т.Кольриджа за чистую монету? А вдруг его осведомители глубоко – слишком глубоко – проникли в мир спецслужб? Вдруг в те годы, когда Брайсон уже ушел из Директората, легенда Кольриджа была свернута, разоблачена Тедом Уоллером из соображений бдительности – или из мстительности?

Крохотный сотовый телефон, лежавший на столе рядом с тарелкой Калаканиса, внезапно зазвонил. Калаканис взял телефон и грубо произнес:

– В чем дело?.. Да, Чики, но я боюсь, он исчерпал свой кредит.

Он нажал на кнопку и положил телефон обратно.

– Мои клиенты также интересуются ракетами «стингер».

– О да, они сейчас пользуются большим спросом. Похоже, в наши дни каждая террористическая или партизанская группа хочет обзавестись «стингерами» – и побольше. Спасибо американскому правительству, расплодилось их достаточно. Американцы привыкли раздавать «стингеры» своим друзьям, как леденцы. Только в конце восьмидесятых, во время войны в Персидском заливе, когда иранские канонерские лодки именно «стингерами» сбили несколько американских вертолетов, Штаты вдруг спохватились и решили скупить их обратно. Вашингтон предлагает сто тысяч долларов за каждый возвращенный «стингер» – это вчетверо больше его изначальной цены. Но я, конечно же, плачу лучше.

Калаканис умолк, и Брайсон понял, что белокурая стюардесса стоит справа от грека, держа в руках поднос с блюдами. Когда Калаканис кивнул, стюардесса принялась накладывать ему изумительно сервированное тимбале из лосося, с жемчужно поблескивающей черной икрой.

– Кроме того, у меня есть для вас хороший клиент в Вашингтоне, – негромко произнес Брайсон.

– У них, как вы выражаетесь, глубокие карманы, – неопределенно отозвался Калаканис.

– Но в определенных кругах стало известно, что с недавних пор покупки производятся по единой схеме, – продолжал Брайсон, понизив голос.