Хм, а ведь идеи лорда Байрона явно не забылись, раз слово вампир не вызывает отрицательных эмоций и желания побрызгать на меня святой водой. Тьфу ты, будь оно все неладно! Мысль о святой воде вызвала в голове образ отца Савелия с осиновым колом в руках. Брррр! Нет, надо срочно перевести мысли на что-нибудь более приятное. Благо и далеко ходить не надо - вот оно, приятнейшее зрелище рядом в образе прелестной дамы в весьма открытых одеяниях.

    -  А ты не мог бы оживить Андрюшу? - внезапно попросила она меня, кокетливо наклоняя голову. Знаете, господа, а в этом её черном белье и черной помаде на губах действительно что-то есть! Но вот её просьба.

    -  Я не бог. Я всего лишь вампир. - Терпеливо объяснил ей я. - Нет, я не могу оживить твоего Андрюшу, разве что зазомбировать. Но оно тебе надо?

    Я решил, что раз эта барышня так упорно мне тыкает, то имеет смысл и мне перейти на её стиль общения.

    -  Кстати, - после недолгих и малопродолжительных размышлений было принято решение перестать изображать из себя скромного (по меркам гусаров) корнета, и сам начал расспрашивать. - Почему ты сказала, что гусар не существует? - признаться, этот вопрос крайне меня взволновал.

    -  Потому что их не существует. Упразднили, - ответила Элен, не слишком расстроившись отказу относительно оживления.

    -  Как упразднили?!!! - забывшись, я даже повысил голос. - Когда?!!! Какая…

    Увы. Должен повиниться. В захлестнувшем меня праведном негодовании я совершенно забыл об элементарнейших правилах поведения, и выразил свое искреннее и нелицеприятное мнение о той не слишком хорошей личности, что осмелилась упразднить красу и гордость кавалерии не слишком смущая себя в выражениях, по-гусарски, припомнив в том числе и как-то выданный Ржевским знаменитый восьмиэтажный «Ахтырский загиб».

    Слегка отведя душу и огорчившись, что все достойные смерти уже вкусили от моих щедрот, я немного пожалел, что поток столь высокопробной ругани был услышан прекрасной дамой, однако… Взглянув на нее, стало ясно, что она не только не смущена, но и внимает нецензурной брани со знанием предмета, да еще и с искренним восхищением. Примерно так смотрел на меня юный корнет Оболенский, когда я не на шутку разошелся, бия жуликоватого трактирщика головой о стол, при каждом ударе призывая на его душу очередную порцию проклятий. А нечего было вино водой разбавлять…

    -  Богато выражаешься, Аркадий, - хлопнула она несколько раз в ладоши словно оценивая выступление оперного певца. - Даже завидно немного… А гусар давно упразднили. Лет сто назад… Или больше. Не помню, у меня с датами всегда плохо было.

    -  Какой сейчас год? - в груди у меня захолодело. - И куда смотрел император?

    -  Сейчас? Двадцать первый век на дворе. Что-то разоспался ты в могиле, сколько интересного проспал, жуть просто. А император давно никуда не смотрит. Последнего «упразднили» в тысяча девятьсот семнадцатом. А потом упразднили и тех, кто упразднил императора, но уже в девяносто первом.

    Я медленно помотал головой, отходя от шока. Почти двести лет в могиле. Я уже совсем собрался было начать более подробный расспрос, но заметил, что девушка начинает потихоньку дрожать от холода. С этим надо было что-нибудь делать. Расспросить можно и попозже.

    -  Замерзла? - участливо поинтересовался я.

    -  Есть малость, - поежилась Элен от налетевшего порыва ветра. - Ничего, сейчас я куртку у этого мертвеца позаимствую, ему она теперь точно не нужна, а так хоть чем-то рассчитается за доставленные мне неприятности.