Глава 3

Алиса

Иногда возникает ощущение, будто бог держит тебя в ладонях. И легонько дует на тебя – тогда в совершенно безветренный день чувствуешь нежнейшее прикосновение теплых пальцев ветра, как если бы кто-то приложил ладонь к твоему лбу или поцеловал.

Мой муж говорит, что временами я кажусь ему дурочкой. Я знаю, что он это не всерьез – скорее любя. Если то чувство, которое он испытывает ко мне, можно назвать любовью. Мне бы очень хотелось, чтобы это была именно любовь, и случаются такие прекрасные дни, когда я совершенно уверена – да, он меня любит. И тогда я снова чувствую, что бог держит меня в ладонях.

Но последнюю неделю меня преследует противоположное ощущение: как будто одним движением меня стряхнули с ладоней вниз, и я полетела с небольшого обрыва, обдирая локти о колючие кусты и больно ударяясь о землю. Самое неприятное, что совершенно непонятно, где же я приземлюсь.

Все началось со столкновения на улице. Я шла за девушкой, от которой пахло незнакомыми мне духами – нежными, тонкими, совсем весенними, с легким привкусом мимозы и детской пастилы – и раздумывала, спросить у нее их название или не стоит. Я не стала бы покупать себе такие же – мне просто хотелось услышать, как прозвучат слова. Она завернула за угол, и я ускорила шаг, потому что почти решилась догнать ее, и тут на меня вылетел этот парень с папкой в руках.

Я ударилась прямо об него, и от удара папка выпала у него из рук, и из нее разлетелись листы: много исписанных листов, некоторые – с рисунками. Я ахнула и присела, стараясь помочь ему их собрать, и тут же забыла про девушку и незнакомые духи, потому что на одном из рисунков увидела женское лицо, нарисованное карандашом.

Не сочтите меня странной... Но оно было похоже на мое! Я потянула лист к себе, а затем вопросительно посмотрела на парня. И только тут заметила, что он, оказывается, очень красивый.

Самым красивым в нем были брови: прямые, темные, густые... По контрасту с выгоревшими волосами они смотрелись очень яркими – как будто кто-то провел черной сажей на его лбу две полосы и едва растушевал. А лицо – такой лепки, будто мастер лепил грубо, наспех, но поскольку все равно был очень талантлив, то и вышло талантливо. Взгляд оценивающий, резкий – но, возможно, все дело было в том, что не станешь же мягко смотреть на человека, практически сбившего тебя с ног.

Рассмотрев хозяина рисунков, я помахала у него перед лицом тем, который держала в руках. И увидела, что он ошеломлен не меньше, чем я.

– Отдай, пожалуйста! – Он попытался вырвать у меня лист, но я увернулась. – Слушай, верни!

– Это я, на рисунке? – У меня не было желания ходить вокруг да около, узнавать что-то обиняками. – Кто это нарисовал?

– Ну я нарисовал! – Он посмотрел с вызовом.

– Ты?! Мы разве раньше встречались?

Он наконец собрал все листы и встал, а я поднялась следом за ним. Он оказался на две головы выше меня.

– Нет, не встречались. Я ни разу тебя не видел.

– Тогда откуда...

– Понятия не имею! Если ты мне отдашь рисунок, я тебе все объясню!

Я уже говорила вам, что ужасно любопытна? Мне показалось, что ему можно верить, и я протянула лист, который он тут же любовно разгладил, смахнул пыль и спрятал в папку.