Мой прадед, Родерик Камп, был, по слухам, заядлым игроком, мотом и бабником, однако же весьма богатым человеком. Несмотря на свою общительность и привычку к шумным сборищам, он переехал в Адамс (городок неподалеку от Рочестера) из Северной Дакоты, будучи еще молодым человеком.

Для меня до сих пор остается загадкой, почему мужчина, привыкший к кутежам и разгулу, переехал в тихий фермерский городок. Написав более двадцати детективных романов, я, разумеется, не могла не предположить, что в этом поступке кроется что-то криминальное, однако подтверждений своим подозрениям так и не нашла, а потому пришла к выводу, что мой прадед просто-напросто надеялся отречься от прошлой жизни и зажить новой. Это, надо сказать, ему не слишком хорошо удалось.

Моя прабабка, Элайза Камп, в девичестве Роуз, приехала в Адамс вместе с прадедом. Родерик Камп не поскупился: они купили кусок роскошной земли и построили самый красивый в Адамсе дом. Люди, даже те, что уже не помнят, кто такой Родерик Камп, так и называют его — дом Родерика.

Элайза Камп — я помню ее уже усохшей, немощной старушонкой, — по рассказам родных, была, несмотря на свою худобу и низкорослость (что, кстати, я унаследовала от прабабки), весьма деятельной и энергичной женщиной. Мама говорила, что по уму и образованию Элайза была на голову выше прадеда, но тогда появлялась новая загадка: зачем моя прабабка вышла за прадеда?

Пока ее муж, так и не оставивший привычки играть и кутить, развлекался в свое удовольствие, она занималась хозяйством, которое, уж поверьте, у Кампов немаленькое. Деньги мужа, старания жены, плодородная земля Миннесоты сделали свое дело: дом Родерика и хозяйство Родерика слыли одними из лучших в штате. Надо сказать, первое время после женитьбы мой прадед пытался найти себе занятие: он купил несколько породистых лошадей и построил для них конюшню, а также купил лодку и пытался увлечься рыбалкой. Но, увы, и лошади и рыбалка вскоре ему наскучили, поэтому лошадей он продал, а лодка так и осталась стоять на берегу Тихого озера до самой его кончины, — после смерти Родерика прабабка подарила ее Фарстону Шелли, деду Пита Шелли, который женился на моей тетке Сесилии Камп. Но о ней я расскажу немного позже.

Очень скоро у Родерика и Элайзы родился сын — Доуэлл Камп. Увы, мальчику еще подростком суждено было остаться без отца: Родерик напился и улегся спать в опустевшей к тому времени конюшне, где, на беду, разгорелся пожар. Виновником этого пожара был сам прадедушка (видно, от него я унаследовала дурную привычку курить в немыслимых количествах): он уснул с курительной трубкой в зубах.

К слову сказать, прабабка Элайза так и не вышла замуж. И сына, и огромное хозяйство она поднимала в одиночестве. Дом Родерика потихоньку обрастал пристройками, в которых позже рассредоточилась большая семья. Один из прилегающих домиков Элайза Камп построила исключительно для себя: там она любила сидеть в одиночестве, а состарившись — моя прабабка прожила почти что целый век, — доживала в нем свои последние дни.

Доуэлл Камп, мой дед, которого я в отличие от прабабки помню достаточно хорошо, совсем не походил на своего отца: по характеру он был очень мягким, покладистым и удивительно хозяйственным человеком. Из всей нашей семьи только он да его сын, мой дядя Брэд Камп, вызывали у меня искреннюю любовь и будили во мне родственные чувства.

Повзрослев, Доуэлл Камп женился на дочке фермера из Адамса — моей бабке Агате, по энергичности и деятельности здорово напоминавшей Элайзу. Правда, в отличие от Элайзы, обладавшей, судя по маминым рассказам, мягким и добрым нравом, Агата имела весьма своеобразный характер, дополнявшийся самой что ни на есть патологической жадностью.

Бабушка Агата оказалась весьма плодовитой: своему мужу, Доуэллу Кампу, она принесла троих детей. Старшим из них был мой дядя Брэд, о котором я уже упоминала, средней — любимицей Агаты — Сесилия, а самой младшей была моя мать, Регина Камп, в которой души не чаял дед.