— Кто-то хочет еще что-нибудь передать на волю неофициальным порядком? — осведомился Веденеев.

Денис отсел подальше и молчал, стыдясь собственного малодушия перед камерой. Остальные тоже не кидались с просьбами и пожеланиями. «Неужели они способны так четко один за другим отыграть роль? — задавался вопросом Сиверов. — Хоть кто-нибудь должен был сорваться по-серьезному, чтоб потребовался дубль».

— Тогда пойдем, — кивнул ему капитан.

«Потом хором заявят на допросе, что я имел все возможности для неожиданной атаки, но не воспользовался случаем, — подумал Сиверов. — Ну и черт с ним, пусть так. Мое дело вытащить их на свободу за трое суток. За этот срок каждый должен получить свое».

На этот раз Веденеев не стал завязывать глаза бывшему сослуживцу. Они просто перешли в соседнее помещение, отличное от первого только отсутствием света. Глеб успел заметить толщину бетонной стены: пленники не услышат их разговора.

— Не знаю, понимаешь ты меня или нет?

— Не до конца.

— Считаешь, я замарал погоны, прихватив молодняк ни за что ни про что?

— Я сотрудник за штатом и мыслю другими категориями. Если спросишь, скажу, что согласен с целью, но не с методами.

— Так я и думал. По-твоему, лучше было подорвать Кадырова, что мне и пытаются до сих пор приписать?

— Конечно, нет.

— Работать более адресно?

— Наверное.

— Надо было захватить этих ублюдков, которые сочинили спектакль с выдачей, и от них же потребовать возмещения? Не стал бы я от них ничего требовать. Просто не смог бы удержаться и перестрелял бы, как собак. А трупы потом нашли бы на той самой свалке, где ты уже побывал.

— Ты с самого начала решил обойтись без крови?

— Если уж мне суждено было выжить, незачем гневить Бога. Это решение я принял первым, и оно далось не легко. Дальше стало легче. Дальше я понял, что сообщники мне не нужны, они только помешают. О чем бы ни шла речь — о взрывах на промышленных объектах, ликвидации людей, захвате заложников, наиболее эффективны действия одиночки. Большинство диверсий проваливается по двум причинам — из-за утечки информации или небрежности исполнителей. Если ты работаешь один, ты сводишь то и другое к минимуму.

— Согласен на все сто, — кивнул Слепой. — Из трех человек обязательно найдется либо предатель, либо раздолбай. Если бы все террористы это понимали, они бы действовали гораздо эффективнее.

— Итак, я отказался от попыток найти сообщников среди разного рода обиженных или кого-то подкупить.

— А как насчет Звонарева? Хотя я, наверное, влезаю не в свое дело…

— Тут дело случая. Я не просил мне помогать, наоборот, уговаривал его держаться подальше.

Мы виделись только однажды, и потом я всегда старался перепроверять его информацию.

— Однако он здорово тебе помог.

— Чепуха, я бы и сам справился. Просто получилось чуть быстрей.

Сиверов так и не понял: было это простой похвальбой или желанием на всякий случай выгородить подполковника. Капитан погасил окурок и скрестил руки на груди. Отсвет огня слабо освещал его чисто выбритое лицо.

— В третьих, я решил, что любое мое действие не должно наносить ущерб интересам страны. Потому я и не требую сейчас публичных признаний насчет фарса с освобождением. Это унизит Россию гораздо больше, чем сценаристов из МИДа. Я решил, что затрону эту касту за самое живое — побеспокою их детей. Засек эту компанию и стал за ними внимательно следить. Через неделю эти пустые создания стали мне настолько противны, что я уже был готов.