Сам Дрюня был в своей одежде, только лицо ему размалевали Ольгиной косметикой — на полу валялась уже пустая косметичка. На голове Дрюни красовалась старая бабушкина шляпа, кокетливо перевязанная розовой ленточкой. Понять, кого изображал Дрюня, было невозможно: то ли пьяного индейца, то ли старую проститутку…

Вся компания плясала, визжала, пищала, бегала друг за другом и по очереди садилась на пылесос и колотила по нему ногами, как бы пришпоривая коня. Все определенно были счастливы, причем Мурашов больше всех.

Гвалт стоял страшенный, моего появления никто даже и не заметил.

Я набрала в легкие побольше воздуха, чтобы возвестить наконец-то, что в гости пожаловала любимая тетка.

Никакой реакции.

Тогда я отчаянно заколотила кулаками по открытой двери.

Тот же результат.

Обозлившись, я подошла прямо к Дрюне, сидящему на пылесосе, и проорала ему прямо в ухо:

— В конце концов, что здесь происходит, мать вашу растак?

— А? — Дрюня растерянно поднял на меня глаза. Он, видимо, мысленно находился где-то в пампасах или прериях и с трудом возвращался к реальности.

— Ой, Полина, — наконец-то дошло до него, и Дрюня вскочил с пылесоса, смущенно снимая шляпу. — Привет…

— Привет… — недружелюбно ответила я. — Может, все же объяснишь, что все это значит?

— А что? — не понял Дрюня. — Ничего! — Он повернулся и выдернул шнур пылесоса из розетки. Измученный пылесос облегченно простонал, затихая.

Сразу повисла долгожданная тишина, уши мои получили передышку.

— Тетя Поля, тетя Поля! — восторженно закричала Лизонька. — Мы с Дрюней так хорошо играли!

— Нисколько не сомневаюсь в этом, — усмехнулась я. — А кто вам разрешил брать мамины и папины вещи?

— Дрюня! — хором ответили Артур и Лиза.

— Прекрасно! — Я вздохнула, переводя взгляд на заскучавшего Мурашова, и подтолкнула его к двери, — а ну-ка, пойдем на кухню потолкуем… А вы, будьте добры, приведите комнату в порядок. А то у вас и так черт ногу сломит, так вы еще канители добавляете! Собственно, каков поп, таков и приход, — подумав об Ольге, добавила я, но дети не поняли, и слава богу. Меня распирало зло.

Повернувшись, я направилась в кухню. Дрюня, понурив плечи, покорно пошел за мной, вздыхая на ходу, совсем как тот бычок из детского стихотворения.

Больше всего я боялась, что Дрюня заморочил Ольге голову окончательно — а это совсем нетрудно сделать, кстати — и, бросив Лену, переехал жить к моей сестре. От такой мысли у меня заранее темнело в глазах.

Я плотно прикрыла кухонную дверь, распахнула форточку, достала сигареты — Дрюня сразу же схватил одну, — закурила и, выпуская длинную струю дыма, обратилась к Дрюне:

— Итак, дорогой, с каких это пор ты стал хозяином в этом доме?

— Это… Понимаешь, Полина… Ольга ушла, а я вот… с детьми сижу, — сбивчиво принялся объяснять Мурашов.

— Понятно… — упавшим голосом произнесла я. Все ясно: оправдались мои самые худшие предположения. Этот мерзавец теперь живет здесь, конечно же, не работает и прикрывается тем, что сидит с детьми. Да, после такого Кирилл, несомненно, перестанет снабжать Ольгу деньгами, следовательно, жить им с Дрюней придется на Ольгины, коих… М-да…

— И давно ты здесь? — ровно спросила я, стараясь не взорваться от гнева, и сделала три затяжки подряд.

— Да часа полтора, наверное, — ответил Дрюня.