Оже замолчал.

— Это тоже самое место, где убили мадмуазель Софи? — спросил судья.

— Да, вы правы. Теперь мне начинает казаться, что тут действует сумасшедший.

— Макс, — отвлекла Робеспьера Мадлен. — По–моему, ваш пес заболел. Он больше не кидается на цветы, а что–то нюхает у калитки. Прогоните его, вдруг там тоже что–то смахали ядом.

Судья подошел к Герцогу. Он нагнулся, чтобы рассмотреть, что нашел пес. Это были капли крови. Робеспьер также заметил смятую траву около дорожки, что вела от калитки.

— Куда ведет эта дверь? — поинтересовалась Мадлен.

— В сад мсье Линдона, — ответил Оже. — Мы часто видимся с ним, поэтому решили сделать калитку во двор друг другу.

— Он уже знает о случившемся? — спросил Робеспьер.

— Нет, я послал служанку известить его, но ей никто не открыл. Мсье Линдон куда–то ушел, а у слуг выходной.

— Я смею предположить, — сказал судья, — что ваша жена была убита на этом месте. Потом ее тело перенесли туда, где была убита ваша дочь.

— Но зачем? — удивился Оже.

— На это я пока не могу ответить.

Робеспьер попросил осмотреть тело и поговорить с гостями Оже. Тело мадам Оже лежало в спальне на кровати. Ее еще не переодели. Она была в черном плаще, на котором было несколько пятен крови. Через тонкую шею Оже проходила сквозная рана от удара стилетом.

Мадлен, зная, что ей станет плохо, ждала в коридоре. Но ей все равно было страшно.

— Мадам де Ренар, — окликнула ее мадам Пребуа.

«Наверное, про вчерашний вечер, — решила Мадлен. — Ох, опять будет навязывать своего сына!»

Но она ошиблась.

— Где ваш друг судья? — спросила дама. — Я хочу сообщить что–то важное!

— Он сейчас выйдет. Мсье Оже показывает ему труп.

— Ужас! — запричитала Пребуа. — В таком приличном доме вдруг два убийства!

Она хотела еще поохать, но, заметив выходящего из комнаты Робеспьера, прекратила излитие своих чувств.

— Вчера я случайно кое–что услышала, — начала она. — Я проходила мимо библиотеки и услышала… случайно…

Пребуа взглянула на Оже.

— Вам это будет тяжело узнать, но… Там беседовали Линдон и ваша супруга. Я отчетливо услышала, как она сказала ему: «Я вас не люблю! Я вас ненавижу!» я сразу поняла, что он признавался ей в любви, а она его отвергла. Больше они ничего не говорили и вышли из библиотеки. Мсье Оже, то, что они выходили вместе может подтвердить служанка, она несла вам кофе в кабинет.

— Что ж, теперь это неважно, — вздохнул Оже.

— Кстати, чуть не забыла, — мадам Пребуа повернулась к Мадлен. — Мой сын вас отвергает. У вас ограниченные умственные способности.

— Что? — обиделась Ренар. — Это ваш сын полный кретин!

Женщины готовы были вцепиться друг другу в волосы, но недавние убийства не дали им осуществить эту затею.

Гости, как обычно, ответили, что ничего не видели и ничего не знают. Хотя, они отлично понимали, что их подозревают в убийстве.

Робеспьер решил поговорить со служанкой, о которой говорила Пребуа.

— Да, я видела, как они выходили из кабинета, — уверенно сказала девушка.

— А вы обратили внимание на их лица? — спросил судья. — Вернее, вы заметили, какие чувства были отражены на них?

— Хм… лица Линдона я не помню… а вот мадам Оже была разгневана… да, именно разгневана.