Ее я ни на что не променяю. Дудки. Да и работа моя не позволяет обзавестись мужем и кучей ребятишек. Я — частный детектив. И жизнь одинокого волка меня устраивает на сто пятьдесят процентов: всегда хожу по лезвию ножа, рискуя своей драгоценной жизнью.

«Мы в ответе за тех, кого приручили» — так говорил мой любимый книжный герой детства Маленький Принц. Так лучше уж никого не приручать, чем потом отвечать.

— Игорюху Турищева помнишь? Он на два года раньше нас школу закончил, ну, высокий такой, чернявый.

— Которого Турком звали, что ли?

— Во-во. Он теперь мой муж.

— Надо же, пути господни неисповедимы. Ты работаешь?

— Не-а. У меня ж никакого образования до сих пор нет. Игорюха давно пытался сподвигнуть пойти учиться, но Алинка маленькая была. Не до того. Сейчас, правда, учусь заочно в экономическом. Закончу, меня Игорюха к себе работать возьмет. Он у меня бизнесмен, правда, начинающий. Не раскрутился еще как следует. Мы даже квартиру до сих пор еще не купили, живем вместе с маманькой. Да он и не больно-то стремится квартиру приобретать. Выстроил дачу двухэтажную в Александровке на маманькином участке, у нее в последнее время интерес к земле резко упал. Вот Игорь и надеется, что со временем сумеет меня убедить жить в этом медвежьем углу.

— А что ж тетя Лиза? Не могла тебе помочь с уходом за ребенком, чтобы ты училась?

Тетя Лиза, Нинкина мама, в отличие от своей дочери, вышла замуж поздно, Нинку родила в тридцать два года. Она, по идее, наверное, уже несколько лет на пенсии.

Нинка махнула рукой, нахмурившись, и уставилась в свой недопитый бокал.

— Не хочу говорить.

— Проблемы? — вяло поинтересовалась я. Мне вообще-то несколько поднадоел разговор о Нинкиных делах.

— Всякое бывает, — уклончиво ответила она.

Но потом не выдержала и принялась жаловаться на собственную мать.

— Как запьет, с ума с ней сойти можно. Да ладно б еще, если б выпила и вела себя прилично. Так нет. У нее довольно редкое сочетание: наряду с почти непреодолимой тягой к спиртному индивидуальная непереносимость алкоголя. Становится неуправляемой. А она еще довольно крепкая женщина. В соку, как это принято говорить. Иной раз, когда не пьет, в работе и я за ней угнаться не могу. Да что говорить о ее здоровье, если она плавает, как рыба? Представляешь? Почти шестьдесят лет, а она на Волгу купаться и загорать ходит. Так вот, когда такая особа примется кулаками размахивать, то вести себя просто не знаешь как.

Игорь ее ударить ни разу не решился. Говорит, стукнешь, а она возьмет да и развалится по мосоликам. И то правда. Она худенькая такая, юркая, как мышонок. И умеет создавать уют. Так порой нас достанет, что у меня самой иной раз кулаки чешутся. Нинка опять молчаливо потупилась.

— Уж мне, дочери, и то тошно, а Игорю вообще невозможно. Она, когда выпьет, к любому его слову цепляется и из дому гнать начинает, приживалкой величает. Да что там говорить? Тяжелый случай, словом. Сейчас, правда, тьфу-тьфу-тьфу, держится пока. Не знаю, насколько ее на этот раз хватит. Да что это мы все обо мне да обо мне? Ты-то как, Танюша? Ой, вот Игорюхе скажу, что тебя случайно встретила, он не поверит.

Я улыбнулась, спросила и тут же забыла. Как была болтушкой, так и осталась.

— Рассказывай, Иванова, рассказывай. Про мужа, про детей. Мне ужасно все интересно. Столько лет не виделись. А помнишь, как нас в туалете учительница географии с сигаретами поймала? Славные добрые времена, правда, Тань? А ты куришь сейчас?

Я кивнула и тут же почувствовала непреодолимый никотиновый голод.