Марина повернулась к нему и произнесла медленно, со страхом, болью, неприязнью:

— Не знаю. Христос сказал: сладкое обольщение богатства…

И снова в благостной тишине семейно‑дружеского ужина я услышал визг тревоги, опасности, стоящей на пороге ненависти.

Я, медленно постукивая пальцами по столу, неуверенно сказал:

— Иногда в жизни счастье заменяет долгое везение. Фарт. Это я от профессиональных игроков знаю.

— Тогда все в порядке! — захлопала в ладоши Марина. — Мой муж Санечка и счастливый, и везучий! У нас, Серега, есть своя ферма — Санек купил какой‑то племенной совхоз. Серега, ты знаешь что‑нибудь омерзительнее теплого парного молока? Но это не важно. Я тебе, Серега, расскажу по секрету, ты смотри, никому не проболтайся, — у нас там куры яйцами Фаберже несутся. Вот какие мы везуны!

— По‑моему, приехали, — вздохнул устало Серебровский.

КАК ОНИ ЭТО ДЕЛАЮТ

В Центре радиотелеперехвата «Бетимпекс» два инженера‑оператора перед огромным монитором с картой Москвы что‑то объясняют Николаю Иванычу.

— Радиомаяк, вмонтированный в трубку, по‑видимому, частично поврежден. Сигнал нестабильный. Наши пеленгаторы не берут его во всем диапазоне, — говорит один из них, скорее всего старший.

— Из‑за этого мы не можем точно локализовать источник… Радиус допускаемого приближения — два‑три километра, — уточняет второй.

— Ни хрена себе — допускаемое приближение! — сердито мотает головой Николай Иваныч. — Ты‑то сам понимаешь, что такое в Москве два‑три километра? Десятки улиц и переулков! Тысячи домов…

Он смотрит на карту города, где в юго‑западной части пульсирующим очажком гаснет‑вспыхивает затухающий, потом набирающий снова силу мерцания огонек.

— Ну, вы, Маркони глоданые, какие мне даете позиции? — с досадой спрашивает Николай Иваныч.

— Четыре машины с пеленгаторами уже вышли в радиозону. Если в телефончике батарею не замкнет совсем, мы за сутки‑двое дадим точную дислокацию объекта, — заверяет старший.

КОТ БОЙКО: РАЙСКОЕ ЯБЛОЧКО

Я перевернулся с боку на бок и мгновенно проснулся, услышав, что Лора тихонько всхлипывает. Комната серебристо‑серо освещена экраном невыключенного компьютера.

— Что? Что случилось?

— Ничего‑ничего, — быстро вытерла Лора слезы краем простыни. — Спи, спи!

Тебе показалось…

— Ни фига себе! Показалось! — Я сел на постели, притянул ее к себе. — Девушка с побледневшим лицом, вся в рыдальческих слезах уже бежит к пруду, а мне, видите ли, показалось! Ну‑ка, давай колись! Разоружись перед партией!

— Не обращай внимания! — Она уткнулась мне в грудь и, по‑детски сдерживая слезы, сопли, слюни, сопела. — Это от радости! Чисто нервное! Знаешь, бабы не потому дуры, что дуры, а дуры потому, что бабы…

Я поцеловал ее, прижал к себе теснее, тихонько сказал:

— Все понял! А теперь говори — в чем дело?

— В шляпе! — оттолкнула меня Лора. — Подумала о том, как ты сбежишь завтра, — так стало себя жалко! Жди тебя снова три года…

— А ты собираешься ждать? — строго спросил я.

— Не знаю… Наверное… А чего делать?

— Вообще‑то лучше не жди. Плюнь…

Вот смешная девка. Полная дурочка. Как я могу ей объяснить, что ни с одной женщиной я не способен прожить целую жизнь вместе, не про меня такая судьба.