В любом случае, олово обычно приносит меньше прибыли, чем медь, руду дороже обрабатывать на поверхности. До того как в семнадцатом столетии заработал Грамблер, в округе были и другие оловянные шахты. И до сих пор некоторые, выходящие на поверхность, работали, несколько человек с трудом добывали себе на пропитание, но Росс никогда всерьез не рассматривал возможность добывать олово в значительных количествах. Оловянная промышленность по-прежнему пребывала в плохом состоянии. Никто не стал бы вкладывать деньги в истощенную медную шахту на основании нескольких образцов породы.

Они спустились, и Росс осмотрел находку. В других частях шахты работы остановили, лишь большой насос терпеливо откачивал воду, а шахтеры, более или менее соблюдая очередность, брали куски породы, взвешивали их в натруженных руках, склонялись над ними, кивали, шептались и сравнивали с теми, что видели в прошлом. Большинство были по пояс обнажены, потому что на последних двадцати саженях становилось жарко. Росс взял кирку и работал в сторонке несколько минут, Эллери стоял рядом и указывал, куда идет жила.

Росс мало разговаривал, все рабочие знали о состоянии дел на шахте, но все, без сомнения, надеялись, что теперь всё изменится. Он не стал внушать им иллюзии, для этого еще слишком рано.

По дороге наверх он сказал Хеншоу:

— Согласен. Производит впечатление.

— Вы все время повторяли, будто чуете, что нужно еще углубиться.

— Да, но ведь не ради олова, не ради олова. Но это хоть что-то.

Когда они выбрались наверх и их поприветствовал теперь уже яркий день, Росс добавил:

— Я рад, что Эллери это обнаружил. Он и его партнер — хорошие люди. Можно только догадываться, как они спешили упаковать образцы и поднять их наверх, это будет существенной прибавкой к их жалованью.

— Уж больно им не хочется лишиться работы. Им было бы проще сдаться, если бы олово не нашли. Нам нужно только немного времени, посмотреть, что из этого выйдет.

— Согласен, но откуда взять средства? Кто их даст? Признаюсь откровенно, у меня и двадцати фунтов нет.

— Я никогда не верил вам, что можно найти жилу на большой глубине, — ответил Хеншоу. — Не таков мой опыт. Но вы оказались проницательны. Странно — вы ожидали медь под оловом, но не олово под медью.

— Что ж, у нас есть еще четыре дня. Нужно велеть всем приналечь до субботы.

Росс не сказал о находке Демельзе. Нет ничего хорошего в том, чтобы внушать ложные надежды. Но за его спиной шептались, и вскоре Демельза уже об этом прослышала и пожелала знать, что все это означает.

— Ничего не означает, — ответил Росс. — В лучшем случае — это как мелкий выигрыш в лотерею. Несколько месяцев назад мы могли бы разрабатывать олово как попутный продукт, никто не возражает против дополнительной продукции, и на доходы могли бы продолжать бороться. Но ничего более. Когда шахта закроется, это станет ударом для многих семей, и думаю, вполне естественно, что все надеются на невозможное.

— Как и я, — сказала Демельза.

И больше они об этом не разговаривали.

Не разговаривали до вечера четверга, когда зашел капитан Хеншоу. Он застал обоих дома, и потому разговор состоялся в присутствии Демельзы.

— Я только что опять спускался, сэр. Со вторника прошли приличный кусок. Я все больше и больше склоняюсь к мысли, что это ценная залежь, а не обманка. Как вы знаете, руда богатая, как только можно пожелать. На этом этапе мне никак не хотелось бы заливать шахту водой.