Он выглядел расстроенным, потому что эта новость была для него неожиданностью.

– Я отказалась от помощи и того, и другого. Может быть, даже излишне резко, не нагрубила, но оба обиделись.

– Кто-нибудь, намеком или как-то иначе, говорил о том, что вам надо развестись, предлагали брак или просто интимную связь?

– Да они сами, видимо, не понимали, чего хотели. Намекали на брак, говорили, что я единственная, кто их достоин.

– Пышкин достоен только Топтуновой, – напомнил Коля.

Валерий Иванович промолчал, а потом и вовсе махнул рукой:

– Ладно, убивать Кадилова депутату не за что. Скорее всего, это сделали неизвестные отморозки из-за престижного автомобиля, на который у них, вероятно, был заказчик. Но нас это не должно волновать, то есть, конечно, мы переживаем по поводу трагической гибели известного ученого, однако нас больше всего интересует, как сделать так, чтобы с Николая сняли обвинения в вымогательстве.

– А мне казалось, что у вас есть какой-то план, – сказала Лена.

– Есть, и пока этот план работает. Я встречался с Белкановым, попытался решить вопрос с ним. Он, хоть и вел себя нагло, сделал почти все, о чем я просил. Но мне после разговора с ним почему-то показалось, что он кого-то боится. Не меня, разумеется, а того, кто сильнее и наглее его самого. Следствие не закончено, и до его окончания Белканова просили никуда не уезжать. Он сидит в своем загородном доме, практически не выбираясь и окруженный охраной. Он, естественно, и прежде беспокоился о своей безопасности, но тем не менее активно посещал рестораны и клубы, соревнования по единоборствам и рукопашному бою, у него была почти официальная любовница – молодая актриса, – у которой он частенько засиживался до утра. А теперь превратился в домоседа.

Глава 25

Артур Мусаевич спустился по мраморным ступеням на первый этаж. В доме было тихо. Белканов прошел через холл, но, перед тем как выйти в вестибюль, остановился: ему вдруг показалось, что он оставил наверху что-то очень важное. Он обернулся и обвел взором пространство вокруг себя: из черного мрамора пола вдоль стен вырастали невысокие шкафчики и горки с посудой. Вся мебель была китайская, покрытая черным лаком с нарисованными сценами из китайской жизни. Императоры ласкали наложниц, войска бились с врагами, крестьяне сажали пучки трав, может быть риса, в залитые водой поля. На высоких белых стенах висели шелковые полотнища с драконами и горными пейзажами. Вся эта китайщина немного бесила, но модный дизайнер, придумавший проект интерьера, сказал, что в Европе и Штатах подобное украшение дома – самая модная тенденция. Так или нет, спорить с ним никто не стал. Но теперь Артур Мусаевич немного сомневался: вряд ли кто за границей сможет позволить себе оформить холл за миллион долларов. Радовала только огромная люстра, спускавшаяся из-под крыши дома. Люстра была увешана подвесками белого и зеленого хрусталя. Вечером на нее падали лучи заходящего солнца, переливаясь, отраженный и преломленный в хрустальных гранях свет изменял помещение, теперь оно казалось не таким черно-белым.

Он ничего не забыл наверху. Там была только Юлечка, которая позавчера переехала к нему и которую он обещал взять с собой в Италию.