|
После пятидесяти он стал страдать от головных болей, быстрой утомляемости, у него была Ева Браун, на которой он женился незадолго до своего самоубийства. Ева Браун, очевидно, не только уважала, но и любила его, вполне вероятно, их сексуальные отношения тоже были не вполне нормальными, но это ее не отвращало. Возможно, в их постели бывал кто-то третий – Отто Скорцени, например… Я не утверждаю это, только предполагаю, ведь ходят слухи о гомосексуальности фюрера… К тому же Отто Скорцени был гордостью СС – разведчик, террорист. Гитлер приблизил его… Подумайте над этим.
Максим Максимович замолчал и вдруг восхитился только что сказанным: – Надо же, я вскользь упомянул, не подумав, а теперь понимаю, что это не случайная оговорка! Скорцени был сильным и высоким, воплощением духа германской нации – вполне вероятно, что Гитлер мог предложить ему разделить их совместное с Евой Браун ложе. Когда такие вещи предлагают вожди нации, даже самые отъявленные моралисты не отказываются. – Скорцени был австрийцем польского происхождения, – вспомнила Лена, – так что о воплощении германского духа надо еще подумать… – Вот вы и подумайте, – согласился Кадилов. – Если книга получится больше назначенного объема – не страшно, я сам выброшу все лишнее. Он поднялся и шагнул было к двери. Но остановился и произнес: – Забыл самое главное! Ко мне обратилась приятная дама, подруга одного известного человека, и попросила подыскать хорошего специалиста, который смог бы поработать с ее дочерью в плане коррекции поведения. Девочке шестнадцать, и матери очень с ней сложно. Несколько лет назад девочка стала свидетельницей группового изнасилования своей подруги. Но это между нами… – Поняла, – кивнула Зворыкина, – постараюсь ей помочь. Максим Максимович открыл дверь и шагнул в коридор, но тут же снова обернулся: – Вы неплохо знаете историю. Сейчас это редкость. Я тут как-то спросил одну вашу коллегу, кто такой Скорцени, и она, не задумываясь, ответила, что это известная итальянская обувная фирма… – Счастливая она, я, например, не знаю названия ни одной итальянской обувной фирмы. – Так и она не знает, – рассмеялся Кадилов, – она вообще ничего не знает… Максим Максимович оглянулся в коридор и обратился к кому-то, скрытому от глаз Лены: – Рита, зайдите ко мне через полчасика. Надо кое-что обсудить. Не про нее ли он только что говорил? Кадилов задержался на пороге, но, решив, вероятно, продолжить разговор, снова шагнул в кабинет, попытался прикрыть дверь, но у него это не получилось. Следом за ним вошла Рита: – Максим Максимович, я хочу посоветоваться. Там у меня больной – так он меня уже просто достал своей тупостью… – К нам больные не ходят, – напомнил Кадилов, – и пациентов здесь тоже нет; у нас есть клиенты, которым… – Он меня достал, этот клиент! – не дала ему договорить Ковальчук, и Максиму Максимовичу это явно не понравилось, он даже бровями изобразил недоумение, но слишком наигранно у него это получилось. – Может быть, вы зайдете ко мне и разберетесь, что ему вообще надо? – продолжала наседать Рита. |
