— Благодарение Богу и нашему вмешательству, — парировал Саймон, глядя на пасынка с крайним отвращением. — Твоя совесть здесь ни при чем.

Джулия рывком приподнялась и села, не в силах больше всего этого выносить.

— Папа, я не меньше…

— Джулия, помолчи! Я сам все улажу, — грубо приказал Стивен.

— Ты уладишь? Уладишь? — заорал Саймон, трясясь от ярости. — Ну, нет! Я хочу, чтобы ты убрался вон из моего дома сию же секунду, и не желаю больше видеть твою блудливую физиономию.

— Папа!

— Саймон! — заплакала Хилда, заглушая протестующий крик Джулии. Кинувшись к мужу, она вцепилась в его руку. — Дорогой, ты не мог такого сказать!

— Да! Да! Да! Именно это я и сказал! — ревел Саймон. — Пусть катится ко всем чертям! Чтоб ноги его в моем доме не было! — Его глаза ненавидяще буравили пасынка. — И более того, если б у меня хватило духу, я бы взял ружье и избавил мир от твоего развратного сынка!

— Боже мой! Боже мой, не надо! — душераздирающе всхлипывала Хилда.

Это я виновата. Виновата во всем, корила себя Джулия, зачем я отправилась искать Стивена!

— Не торопитесь прогонять меня ко всем чертям, — сказал Стивен, глядя отчиму прямо в глаза. — Я женюсь на Джулии.

В кабинете наступила звенящая тишина.

Джулии хотелось умереть, ибо это был единственный способ избавиться от невыносимой боли, обиды и унижения.

— Вот видишь, Сай? — воскликнула Хилда, хватаясь за слова сына как за соломинку. — Стивен порядочный человек и все исправит!

Но муж безжалостно растоптал ее слабую надежду.

— Скорее я увижу его мертвым, чем женатым на моей дочери. Нет тебе больше доверия, Стивен Харнер. Ни доверия, ни любви — ничего. Ты для меня умер. Хочу, чтобы духу твоего тут не было. Сию же минуту.

Стивен выслушал эту тираду внешне спокойно, потом улыбнулся — жесткой, циничной улыбкой человека, пошедшего ва-банк, но потерпевшего поражение.

— Как угодно. Мама, я позвоню тебе через несколько дней. — Стивен всем своим видом давал понять, что не желает оставаться в этом доме, и, двинувшись вон из кабинета, задержался лишь на секунду — поцеловал Джулию в мокрую от слез щеку. Когда он распахнул дверь и увидел отпрянувших родственников и гостей, то вновь цинично улыбнулся.

— И счастливого вам всем Рождества, — сардонически восклицал он, прокладывая себе путь.

— Стив! — окликнула его Хилари. — Подожди, я иду с тобой.

— Не думаю, чтобы тебе понравилось там, куда я направляюсь, — на ходу бросил он через плечо.

— А куда ты? — не отставала Хилари.

— К черту. — Стивен коротко, хрипло хохотнул.

Обостренный слух Джулии уловил в этом смешке безысходность, и девушка сжалась в комочек.

Изгнание. Стивен изгнан из дома, который он столько лет считал своим. Это я довела его до беды, думала Джулия. Это я решила изображать из себя роковую женщину. Это я намеренно искушала Стивена, не думая, что играю с огнем. И доигралась.

Сердце превратилось в большую кровоточащую рану. Возможно, со временем она и зарубцуется, но чутье подсказывало Джулии, что от шрамов ей не избавиться до последнего своего вздоха.

Джулия чувствовала себя опустошенной, и пустота эта разрасталась с каждым мгновением. Стивен говорил что-то о ранах? Девушка проглотила нервный смешок. Душевные раны? Она может в один миг накатать диссертацию на эту тему.

Черт подери, это несправедливо.