— А, товарищ военврач! — В голосе Веры звучала нескрываемая насмешка.

— Сядь. Надо поговорить…

Вера швырнула жакет на стул и с размаху бросилась на диван.

— На-до-е-ло!

— Что?

— Все! Надоело! Люди. Разговоры. Решительно все!

Ксения слушала, глядя на кончик своей папиросы.

А Вера все нервней выкрикивала:

— Не желаю больше! Вот и все! С этим можешь и идти…

Ксения покачала головой.

— Нет, я хочу тебе скачать…

— А я не хочу слушать! — Вера прижала ладони к ушам.

— Если не изменишь образа жизни…

Ксения запнулась, посмотрела сестре в глаза, делавшиеся все больше, все испуганней.

— Уже наплели?! — зло выдохнула Вера. — А может, ты сама и старалась?

— От тебя пахнет вином, — Ксения брезгливо отвернулась.

— Ну и что?

— Если ты не придешь в себя и не создашь здесь нормальную жизнь, Андрею грозит…

— Перевод? Отставка?.. И слава богу!

— Катастрофа!

— На твой взгляд это катастрофа, а по мне, если станет бывать дома, не беда, а как раз…

— Пойми, летать так, как летает он, требует всех сил, нервов, спокойствия, как нигде в других обстоятельствах.

— О, еще бы! Уж ты-то знаешь… — сквозь стиснутые зубы пробормотала Вера.

— Личный опыт!

Даже в тени, отбрасываемой на Ксению глубоким колпаком лампы, было видно, как кровь отлила у нее от лица, как сжались губы и задрожали полуприкрытые веки.

Несколько мгновений Вера смотрела на сестру исподлобья, потом порывисто бросилась к ней, обняла и прильнула сразу намокшим от слез лицом к ее плечу.

— Испортишь блузку, — сухо проговорила Ксения, отстраняя голову сестры.

— Ксюшик, милый, прости! Я же не хотела. Боже мой, какая я дура! Я не со зла…

— Все у тебя теперь со зла.

— Ксюшенька, миленькая, умоляю: не надо нотаций. Все знаю: я дрянь и еще раз дрянь. Только не надо нотаций. Я злая, отвратительная дура. Но почему, почему я такая? — все крепче прижимаясь к сестре, сквозь слезы бормотала Вера. — Кабы знать почему? Может быть, тогда…

— Брось, — строго сказала Ксения. — Лучше возьми себя в руки. А если уж тебе для этого непременно нужно понять, почему ты такая, почему ты до сих пор осталась Лялькой, хотя эта детская кличка тебе уже давно не к лицу, я…

— Что значит "давно не к лицу"? — отстранясь от сестры, спросила Вера.

— То, что тебе не девятнадцать лет!..

— Ты хочешь сказать… — Оправляя волосы, Вера издали погляделась в зеркало, отвернула лицо и вынула из сумочки пудру. Уже совсем другим, капризным тоном сказала: — Если ты откроешь мне мою ошибку…

— Не много ли, душенька, на себя берешь? Твоя ошибка в том, что ты вот такая, как есть. Разве ты виновата, что родилась на свет именно у этих родителей?

— А ты не их дочь? — насмешливо спросила Вера.

— Да, у нас разные родители.

Вера выронила пудреницу и с ужасом уставилась на сестру.

— Я дочь инженера, простого инженера из далекой Сибири, — спокойно продолжала Ксения. — А ты родилась в семье министра. Мне к Новому году дарили пару чулок, а ты девчонкой не представляла себе, как это так — надеть чиненую пару.