— Шестнадцать минут второго.— Как и Андреа, ему пришлось перейти на крик.

— А может, твои часы немного спешат? — с несчастным видом прокричал Миллер. Мэллори покачал головой. Раздался звонок, и капитан направился к кабине мимо Сондерса, шедшего навстречу. Рейнольдс взглянул через плечо на Мэллори и показал пальцем прямо перед собой. Всмотревшись, Мэллори кивнул. Впереди в нескольких милях по курсу безошибочно угадывались три огня в форме удлиненной латинской буквы «V». Мэллори повернулся к Гроувзу и, тронув его за плечо, жестом показал на кормовую часть самолета. Гроувз поднялся и вышел. Мэллори спросил Рейнольдса: — Где сигналы для прыжка?

Рейнольдс показал.

— Включите красный. Долго еще?

— Тридцать секунд. Приблизительно.

Мэллори снова посмотрел вперед. Расстояние между самолетом и огнями сократилось вдвое. Он сказал Рейнольдсу:— Автопилот. Отключите подачу горючего.

—- Отключить... Да там и горючего-то всего ничего...

— Вырубите эти чертовы баки! И выходите из кабины. Даю пять секунд.

Рейнольдс подчинился. Мэллори помедлил, в последний раз отыскал глазами посадочные огни, нажал на зеленую кнопку, встал и поспешно вышел из кабины. Когда он добрался до двери, в самолете не было ни души, даже Рейнольдса. Мэллори пристегнул карабин к тросу, взялся руками за края дверного проема и выпрыгнул в холодную боснийскую ночь.

Ощутив внезапный рывок, он поднял голову: выпуклый купол раскрывшегося парашюта придал ему уверенность. Он посмотрел вниз и с облегчением разглядел все пять раскрывшихся парашютов, два из которых изрядно мотало в воздухе, как и его самого. Мэллори подумал, что есть некоторые вещи, которым им троим придется основательно подучиться. В частности, прыжкам с парашютом. Повернув голову на восток, он поискал глазами самолет, однако «Уэллингтон» исчез из вида. Внезапно он услышал, как оба двигателя почти одновременно заглохли. Проносились долгие секунды, когда единственным звуком был свист ветра в ушах, затем последовал оглушительный металлический грохот — это врезался в землю или налетел на невидимую скалу их бомбардировщик. Мэллори не увидел пламени и вообще ничего не увидел. После грохота наступила тишина. В первые за эту ночь из-за туч показалась луна.

Андреа неуклюже приземлился на неровную поверхность, перекатился дважды через себя, поднялся на ноги и убедился в том, что руки-ноги целы. После чего отстегнул парашют и инстинктивно — в Андреа всегда словно срабатывал компьютер, запрограммированный на проверку безопасности — стремительно развернулся на 360°. Не обнаружив непосредственной или видимой угровы, Андреа неспешно принялся за изучение местности.

Андреа решил, что им чертовски повезло. Приземлись они ярдов на сто южнее, им пришлось бы провести оставшуюся ночь и, не исключено, всю оставшуюся войну на верхушках высоченных сосен. Однако им сопутствовала удача, и они опустились на небольшую поляну, вплотную примыкавшую к скалистому склону гор.

Вернее, приземлились все, кроме одного. Ярдах в пятидесяти от места приземления Андреа, на поляну вклинивалась группа деревьев, и крайнее из них задержало спуск одного из парашютистов. Андреа озабоченно вскинул брови и припустил туда.

Незадачливый парашютист повис на самой нижней ветке, судорожно вцепившись в стропы парашюта и подогнув ноги со сведенными вместе коленями — классическая поза при приземлении. Подошвы его ботинок не доставали до земли дюймов тридцать. Глаза были Крепко зажмурены. Капрал Миллер имел глубоко несчастный вид.

Андреа подошел к нему и осторожно тронул за плечо. Миллер открыл глаза и посмотрел на Андреа, взглядом показывавшего на землю.