— Не знаю, — неопределенно ответил Мэллори. — Полагаю, кто-нибудь что-нибудь да придумает.

И действительно, на высоте семи тысяч футов на плато Ивеничи выход был найден.

Плато Ивеничи — белая иеобитаемая пустыня, насквозь продуваемая ветрами, где большую часть года царит холод и свирепствует ветер и где враждебно настроенная природа обращает свой гнев против присутствия человека. На западе плато граничило с высокой футов в пятьсот, скалой, местами совершенно отвесной, местами покрытой трещинами  и изломами. То тут, то там на поверхности скалы виднелись многочисленные замерзшие водопады и редкие группы сосен, непонятно каким образом росшие на чрезвычайно узких уступах; их ветви провисли под тяжестью снега, скопившегося за шесть долгих месяцев. На востоке плато завершалось резкой, четко обозначенной линией — здесь начинался обрыв, вертикально уходящий вниз, в долину.

Само плато представляло собой ровное, абсолютно гладкое снежное пространство. На высоте двух тысяч метров снег под лучами яркого солнца блестел так ослепительно, что становилось больно глазам. Длина плато — около полумили, ширина не превышала ста ярдов. На южной окраине плато вздымалось вверх, переходя в очередную возвышенность, более пологую, чем остальные.

Здесь были разбиты белые шатровые палатки, одна маленькая, другая большая. Возле маленькой стояли, беседуя, двое. Человек повыше и постарше, одетый в тяжелую шинель, был полковник Виз — командир партизанского отряда, базировавшегося в Сараево; второй, помоложе и потоньше — его адъютант, капитан Вланович. Полковник и капитан пристально глядели вниз, обозревая плато.

— Но ведь можно же это сделать как-нибудь проще, — произнес капитан Вланович.

— Скажите, как, Борис, мой мальчик, и я сделаю. — Внешний облик и интонация полковника Виза излучали безмерное спокойствие и уверенность в своих действиях. — Не отрицаю, бульдозеры пришлись бы кстати. Так же как и снегоочистители. Однако согласитесь, чтобы провести их сюда почти по вертикальной скале, от водителей потребуется немало ловкости. А потом, для чего армия, если не для маршировки?

—— Да, полковник, — отозвался Вланович с учтивым сомнением.

Они стали смотреть вдаль. К северу от плато в безоблачную блеклую синеву взметнулись горные вершины, частью темные, зубчатые и суровые, частью закругленные, с розоватыми снежными шапками. Впечатляющее зрелище.

Но еще более впечатляющим было действие, разворачивающееся на самом плато. По нетронутому снегу черепашьим шагом двигалась колонна в тысячу солдат, половина из которых была одета в форму югославской армии, другая — в самые разномастные мундиры.

Каждый ряд фаланги состоял из пятидесяти человек, а всего рядов насчитывалось двадцать. Сцепив локти, и наклонившись вперед, люди в шеренгах чрезвычайно медленно и с большим усилием передвигались по снегу. Такому медленному шагу удивляться не приходилось — первая шеренга прокладывала себе дорогу сквозь снег, доходивший до пояса. То была убийственно трудная работа, работа, которая на данной высоте вдвое учащала пульс, сводила спазмом горло и перехватывала дыхание, работа, от которой немели и наливались свинцом ноги, и лишь боль напоминала, что ноги еще не отказали окончательно.

Шли не только мужчины. Начиная с шестого ряда, в колонне находилось уже примерно поровну как мужчин, так и женщин, хотя отличить их по внешнему виду было невозможно, поскольку люди, спасаясь от леденящего холода и пронизывающего ветра, укутались по самые глаза. В последних двух рядах шли исключительно партизанки, но даже они, замыкая строй, увязали в снегу по колено.

Это было фантастическое зрелище, но совсем не уникальное для Югославии военного времени.